— Я насчитал пятнадцать.
— Чего? — переспросил Кролик.
— Пятнадцать.
— Чего пятнадцать?
— Твоих детей.
— А они тут причём?
Пух почесал нос и ответил, что, как ему показалось, Кролик вроде бы вёл разговор о своих детях.
— Неужели? — удивился Кролик.
— Да, ты о них говорил.
— Какая разница, говорил или не говорил! — нетерпеливо вмешался Хрюка.
— Вопрос-то в другом: что нам делать с Кенгой?
— Да, понимаю, — протянул Пух.
— Предлагаю наилучший вариант, — решительно заявил Кролик. — Наилучший вариант — это украсть Крошку Ру и спрятать его. А когда Кенга спросит: «А где Крошка Ру»? — мы ответим: «Ага»!
— Ага! — тут же подхватил Винни-Пух. — Ага! Ага! Конечно же мы сможем сказать «Ага!», даже если и не украдём Крошку Ру.
— Пух у нас слабоват умишком, — добродушно заметил Кролик.
— Знаю, — не стал отрицать Пух.
— Мы скажем «Ага!», чтобы Кенга поняла, что мы знаем, где находится Крошка Ру. «Ага!» означает следующее: «Мы скажем тебе, где Крошка Ру, если ты пообещаешь уйти из Леса и никогда больше сюда не возвращаться». А теперь помолчите: мне надо подумать.
Пух отошёл в угол и попытался произнести «Ага!» нужным тоном. Иногда ему казалось, что в «Ага!» проскальзывал тот смысл, который вкладывал Кролик в это словцо, иногда — нет. «Наверное, всё дело в практике, — решил он. — Интересно только, а Кенге придётся упражняться, чтобы понять нас?»
— Есть тут одна загвоздка, — в голосе Хрюки слышалось беспокойство. — Я говорил с Кристофером Робином, и он меня предупредил, что кенги считаются одними из самых свирепых животных. Просто свирепого животного я, конечно, не боюсь, но когда у свирепого животного отнимают детёныша, оно становится вдвое свирепее. И в этом случае говорить ему «Ага!» как-то глупо.
— Хрюка, — Кролик достал карандаш, послюнявил грифель, — храбрецом тебя, пожалуй, не назовёшь.
— Трудно быть храбрым, — Хрюка даже всхлипнул, — когда ты очень маленький.
Кролик, который уже начал что-то писать, вскинул голову.
— Именно потому, что ты очень маленький, мы и сможем осуществить наш план.
Хрюка так возгордился, почувствовав себя незаменимым, что напрочь забыл про все свои страхи. А когда Кролик упомянул ещё и о том, что кенги бывают свирепы только зимой, а во все другие времена года пребывают исключительно в добродушном настроении, он просто не мог усидеть на месте. Очень уж ему не терпелось приступить к делу, которое не могло осуществиться без его участия.
— А как же я? — грустно спросил Пух. — Получается, что без меня можно обойтись?
— Ничего страшного, Пух, — утешил его Хрюка. — Твоя помощь понадобится в следующий раз.
— Без Пуха, — торжественно объявил Кролик, затачивая карандаш, — вся затея провалится.
— Понятно… — разочарованно протянул Хрюка.
А Пух вновь ретировался в угол, гордо думая про себя: «Без меня всё провалится! Вот какой я молодец!»
— А теперь слушайте сюда, — возвестил Кролик, поставив последнюю точку. Пух и Хрюка приготовились ловить каждое слово — от напряжения даже раскрыли рты. И вот что зачитал им Кролик:
1. Общие замечания: Кенга бегает быстрее любого из нас, даже меня.
2. Снова общие замечания: Кенга не спускает глаз с Крошки Ру, если только он не сидит у неё в кармане.
3. Вывод: Если мы хотим украсть Крошку Ру, мы должны далеко убежать от Кенги, прежде чем она заметит пропажу, потому что она бегает быстрее любого из нас, даже меня (см. Первый пункт).
4. Идея: Если Ру выпрыгнет из кармана Кенги, а Хрюка туда запрыгнет, Кенга не заметит разницы, потому что Хрюка очень маленький.
5. Такой же, как Ру.
6. Но Кенгу надо отвлечь, чтобы она не видела, как Хрюка будет впрыгивать в её карман.
7. См. пункт второй.
8. Ещё идея: Если Пух будет что-нибудь очень увлечённо ей рассказывать, Кенга может отвлечься.
9. А я тем временем смогу убежать с Крошкой Ру.
10. Быстро.
11. И разницу Кенга обнаружит не сразу, а только потом.
Кролик гордо зачитал свой план, а когда умолк, на какое-то время установилась полная тишина. Наконец, Хрюка, который несколько раз открывал и закрывал рот, не произнося ни звука, сумел выдавить:
— А… потом?
— Ты о чём?
— Когда Кенга обнаружит разницу?
— Вот тогда мы и скажем ей: «Ага!»
— Все трое?
— Да.
— Ой!
— А чего ты так разволновался, Хрюка?
— И то правда, раз мы втроём скажем «Ага!», то волноваться не о чём. Я ничего не имею против. Чего бы мне не хотелось, так это говорить «Ага!» в одиночку. Прозвучит как-то не очень. Между прочим, ты уверен, что ничего не перепутал, когда говорил про зимние месяцы?