В этот момент его осенило, и я думаю, что идею, которая пришла ему в голову, учитывая его слабенький умишко, иначе, как блестящей, не назовёшь.
— Если бутылка может плавать, тогда и горшок может плавать, а если горшок поплывёт, то я смогу усесться на него, если, конечно, это будет большой горшок… И тоже поплыву.
Поэтому он взял самый большой из своих горшков и закупорил его.
— Каждый корабль должен иметь название, — сказал себе Пух. — Мой я называю «Плавучий медведь».
С этими словами он бросил свой «корабль» в воду и прыгнул следом за ним.
Какое-то время Пух и «Плавучий медведь» не могли разобраться, кто должен плыть на ком, но после двух или трёх попыток наконец договорились. «Плавучий медведь» занял место под Пухом, а Пух, с триумфом оседлавший его, принялся грести передними лапками.
Кристофер Робин жил в самой высокой части Леса. Дождь лил, лил и лил, но вода к его дому так и не подобралась. Любопытно, конечно, наблюдать, как вода заполняет одну долину за другой, подходит всё ближе, окружает тебя со всех сторон, но, поскольку дождь не прекращался ни на минуту, большую часть времени Кристофер Робин проводил в доме, ничего этого не видел, а просто думал о всякой всячине. Каждое утро он раскрывал зонт, выходил из дома и втыкал палочку в то место, где вода граничила с сушей. На следующее утро он своей палочки уже не находил и отмечал новую границу другой палочкой, а потом возвращался в дом. И с каждым днём расстояние от крыльца его дома до воды всё уменьшалось и уменьшалось. На пятый день Кристофер Робин обнаружил, что вода взяла его в кольцо, и впервые в жизни он оказался на настоящем острове. «Радость-то какая», — что ещё мог он сказать по этому поводу.
В то же самое утро через водное кольцо перелетела Сова, чтобы поздороваться со своим другом Кристофером Робином.
— Слушай, Сова, ну до чего же это здорово! — поделился с ней своей радостью Кристофер Робин. — Я — на острове.
— Действительно, атмосферные условия крайне неблагоприятные, — сообщила Сова.
— Чего-чего?
— Идёт дождь, — пояснила Сова.
— Да, — согласился Кристофер Робин. — Идёт.
— Отмечается небывалый подъём уровня воды.
— Какой подъём?
— Вокруг очень много воды, — объяснила Сова.
— Много, — согласился Кристофер Робин.
— Однако, прогноз на ближайшие дни очень благопри ятный. В любой момент…
— Ты видела Пуха?
— Нет. В любой момент…
— Надеюсь, с ним всё в порядке, — вздохнул Кристофер Робин. — Я всё думал о нём. Хрюка, скорее всего, с ним. Как по-твоему, Сова, с ними ничего не случилось?
— Полагаю, что нет. Видишь ли, в любой момент…
— Слетай и посмотри, как они там. Всё-таки у Пуха с умом не густо, вот он и может сотворить какую-нибудь глупость. А я очень люблю его, Сова. Слетаешь?
— Конечно же, — согласилась Сова. — Слетаю. И сразу вернусь, — и улетела.
А вскоре вернулась.
— Пуха нет, — доложила она.
— Нет где?
— Там, где он был. Он сидел на ветке своего дерева с девятью горшками мёда. Но теперь там его нет.
— Бедный Пух! — воскликнул Кристофер Робин. — Где же ты теперь?
— Здесь я, — пробасили у него за спиной.
— Пух!
И они бросились обниматься.
— Как ты добрался сюда, Пух? — спросил Кристофер Робин, когда первые восторги от радостной встречи поутихли.
— На своём корабле, — гордо ответил Пух. — Ко мне в бутылке приплыло о-о-чень важное паслание, но вода попала мне в глаза, я не смог прочитать его, вот и привёз его сюда. На моём корабле.
С этими словами он и передал Кристоферу записку.
— Но ведь оно от Хрюки, — воскликнул Кристофер Робин, прочитав записку.
— Разве там нет ничего о Пухе? — удивился медвежонок, заглядывая мальчику через плечо.
Кристофер Робин прочитал записку вслух.
— А-а, так этими «пы» Хрюка звал на помощь. Я-то думал, что «пы» означает Пух.
— Хрюку надо спасать. Немедленно. Я думал, он с тобой, Пух. Сова, ты можешь посадить его себе на спину и прилететь с ним сюда?
— Пожалуй, что нет, — ответила Сова после глубокомысленной паузы. — Видишь ли, мои спинные мышцы не рассчитаны…
— Тогда сейчас же лети к нему и скажи, что мы спешим на помощь. Мы с Пухом придумаем, как быстро добраться до Хрюки и помочь ему. Не надо больше ничего говорить, Сова. Лети!