— Привет, Пух, — поздоровался Хрюка.
— Привет, Хрюка. Это Тигер.
— Неужели? — Хрюка попятился за стол. — Вот уж не думал, что Тигеры такие большие.
— Они любят жёлуди, — сообщил Хрюке Пух, — потому-то мы и пришли к тебе. Бедный Тигер ещё не завтракал.
Хрюка пододвинул к Тигеру миску с желудями, сказал: «Угощайтесь», — а сам перебрался поближе к Пуху, рядом с которым сразу осмелел: «Так ты — Тигер? Очень интересно!» Последние слова он произнёс самым беззаботным тоном, а Тигер ему на это ничего не ответил, потому как набил пасть желудями.
— Р-р е ю уди, — наконец, выдавил он между громким хрумканьем.
Когда же Пух и Хрюка вместе спросили: «Чего?» — Тигер ответил: «Зните мя», — и на минуту выскочил за дверь.
А вернувшись решительно заявил: «Тигеры не любят жёлуди».
— Но ты говорил, что любишь всё, кроме мёда, — удивился Пух.
— Всё, кроме мёда и желудей, — уточнил Тигер.
— Понятно, — протянул Пух, а Хрюка очень обрадовался, услышав, что Тигеры не любят желудей, и спросил: «А как насчёт репейника?»
— Репейник Тигеры любят больше всего, — ответил ему Тигер.
И втроём они двинулись в путь. Шагали, шагали и шагали, пока не пришли в ту часть Леса, где пасся Иа.
— Привет, Иа, — поздоровался Пух. — Это Тигер.
— Ти… кто? — спросил Иа.
— Вот он, — хором объяснили Пух и Хрюка, а Тигер улыбался самой радостной улыбкой и молчал.
Иа обошёл Тигера по часовой стрелке, потом развернулся и обошёл против часовой.
— Так кто это, вы говорите?
— Тигер.
— Ага! — изрёк Иа.
— Он только что появился в Лесу, — добавил Хрюка.
— Ага! — повторил Иа. Долго думал, а потом задал следующий вопрос. — А когда он собирается уйти?
Тут Пух рассказал Иа, что Тигер — большой друг Кристофера Робина, и пришёл, чтобы остаться в Лесу, а Хрюка объяснил Тигеру, что тому придётся привыкать к постоянному унынию Иа. На это Иа заметил, что всё как раз наоборот и у него в это утро особенно хорошее настроение. Раскрыл пасть и Тигер — напомнить всем присутствующим, что он ещё не завтракал.
— Я поясню, в чём проблема, — продолжил его мысль Пух. — Тигеры всегда едят на завтрак репейник, потому мы и пришли к тебе, Иа.
— Всё ясно, Пух.
— Нет, нет, Иа, ты только не подумай, что иначе мы бы не захотели тебя видеть…
— Я всё понимаю. Но ваш новый полосатый друг… конечно же, ему надо позавтракать. Как, вы сказали, его зовут?
— Тигер.
— Тогда идём сюда, Тигер.
Иа подвёл Тигера к островку самого репейникистого репейника, и махнул копытом.
— Этот репейник я приберегал к своему дню рождения, но, в конце концов, что такого особенного в дне рождения? Сегодня он есть, а завтра, глядишь, уже и прошёл. Угощайся, Тигер.
Тигер поблагодарил его и в некотором недоумении покосился на Пуха.
— Это действительно репейник? — прошептал он.
— Да, — кивнул Пух.
— И Тигеры любят его больше всего на свете?
— Совершенно верно.
— Понятно, — ответил Тигер.
Набрал полную пасть репейника, храбро сжал челюсти.
— Ой! — вскрикнул Тигер.
Сел, поднёс лапу к пасти.
— Что случилось? — спросил Пух.
— Жжёт! — промычал Тигер.
— Похоже, твоего друга укусила пчела, — прокомментировал случившееся Иа.
Тут друг Пуха перестал трясти головой, пытаясь вытащить из пасти колючки, и объяснил, что вообще-то Тигеры не очень любят репейник.
— Тогда к чему было ломать такой хороший куст? — упрекнул его Иа.
— Но ты же говорил… — начал Пух, — Ты же сам говорил, что Тигеры любят всё, кроме мёда и желудей.
— И репейника, — Тигер, вывалив язык, теперь бегал кругами.
Пух с грустью наблюдал эту картину.
— Что же нам теперь делать? — спросил он Хрюку.
Хрюка ответ знал, а потому без запинки выпалил, что им надо идти к Кристоферу Робину.
— Вы найдёте его у Кенги, — подсказал Иа, а потом, наклонившись к Пуху, добавил громким шёпотом: «Не мог бы ты попросить своего дружка позаниматься спортом где-нибудь в другом месте? Как раз подошло время обеда, знаешь ли, а мне не нравится есть репейник, по которому только что кто-то бегал. Пустяк, конечно, можно даже сказать, что я привередничаю, но у каждого из нас есть маленькие слабости».
Пух согласно кивнул и подозвал Тигера.
— Пойдём к Кенге. Уж она-то наверняка накормит тебя завтраком.
Тигер завершил очередной круг, подскочил к Пуху и Хрюке.
— Жжётся! — пожаловался он с широкой и добродушной улыбкой. — Пошли! — и умчался.