Прежде чем я поняла, Эйден оказался в спальне, впервые за несколько месяцев одеваясь во что-то, кроме одежды для тренировок. В это время грузовик Второго канала парковался на другой стороне улицы. Быстро осмотрев все кругом, я убедилась, что дом выглядит чище, чем обычно. Когда прозвенел звонок, Зак унесся вверх по лестнице с выражением паники на лице.
— Я здесь не живу, — пробормотал он по пути, когда я дошла до двери и открыла ее.
Мужчина в костюме и два видеооператора стояли по другую сторону.
— Привет, входите, — поприветствовала я, приглашая их внутрь. — Эйден спустится через секунду. Хотите чего-нибудь выпить?
Трое мужчин внимательно осматривались кругом, пока я вела их в гостиную, где, как согласились продюсер и Тревор, снимать лучше всего. Я заметила, как видеооператор смотрел на стены, когда Эйден спускался вниз по лестнице. Я никогда не ощущала землетрясения, но, уверена, когда он на ступеньках, это можно измерить по шкале Рихтера.
Его фигура заполнила дверной проем гостиной — его руки и плечи выглядели эффектно в белой рубашке поло, в которую он каким-то образом влез, а штаны цвета хаки были сшиты специально для его огромных бедер. Я незаметно вышла из гостиной, не то чтобы я этого хотела, но знала, что должна. Даже если я зла на него, не значит, что я перестану выполнять свою работу.
— Вам что-то нужно, прежде чем вы начнете?
Его глаза блуждали повсюду, но на меня так и не посмотрели.
— Принеси им воды.
О, как мало ожиданий.
Я выдохнула, откинула манеры и добавила.
— Я уже собиралась это сделать. Ждала, пока ты спустишься.
Когда прозвенел дверной звонок, я нахмурилась и обошла Эйдена, гадая, остался ли снаружи член команды, чтобы покурить. Посмотрев в глазок, я увидела лицо, которое недавно видела в видео-чате.
Тревор.
Из всех людей в мире…
Открывая замок, я медленно приоткрыла дверь, но встала и загородила собой образовавшийся зазор.
— Ванесса, — поприветствовал меня сорокалетний мужчина.
Мои веки опустились.
— Тревор.
В костюме серо-стального цвета и волосами, зачесанными назад, он был похож на влиятельного спортивного менеджера, кем и был... и на кретина.
— Могу я войти? — он даже не потрудился произнести это как вопрос.
Может ли он? Хочу ли я этого? Нет. Но, учитывая двух его клиентов, которые тут живут, мне нечего сказать.
— Не знала, что ты в городе, — ответила я, когда он прошел мимо меня внутрь.
— Всего на день, — ответил он, беззаботно направляясь в гостиную.
Был ли он в городе, чтобы поговорить с командой об Эйдене? С ним ли Эйден разговаривал по телефону?
Отдаю Эйдену и Тревору должное, они оба вели себя так, будто и не спорили совсем недавно. Что за кучка притворщиков. Я удержалась от закатывания глаз и направилась на кухню, чтобы захватить достаточно бутылок воды для всей команды, Эйдена и Белого дьявола. Расставила бутылки на кофейном столике и пошла в ванную, чтобы пописать.
— Ван! — шепотом прошипел Зак, когда я была в коридоре.
Я отклонила голову назад и увидела, что он выглядывает из-за перил, и не могла не усмехнуться.
— Что ты там делаешь? — прошептала я, осматривая гостиную, чтобы убедиться, что никто не смотрит.
— Я умоляю тебя. Я буду любить тебя вечно, дорогая... — начал он.
От этого я застонала. Я знала, что отвечу согласием на все, о чем он собирался меня попросить, потому что он такой милый.
— Я не хочу спускаться туда, но я голоден. У меня в холодильнике два сэндвича, можешь принести их?
Я моргнула. Он не знает, с кем говорит? Я, носящая вещи?
— Дай мне секунду.
Он взмахнул руками у груди, прежде чем спрятаться за перилами. Что за дурень.
Когда я проходила мимо двери гостиной на кухню, то заметила, как команда устанавливала белые зонтики и яркий свет у диванов, пока мужчина в костюме разговаривал с Эйденом и Тревором. Я вытащила из холодильника два длинных сэндвича, все еще завернутые в вощеную бумагу, и поспешила с ними по лестнице вверх, захватив чипсы из сладкого картофеля. Я знала его. После сэндвича он снова проголодается уже через полчаса.
Конечно, Зак ждал меня наверху лестницы, прижавшись спиной закрытой двери гостевой спальни на достаточном расстоянии от лестницы, чтобы его не было заметно снизу.
Он засиял, когда увидел мое подношение. От меня не ускользнуло, что он до сих пор не оделся в повседневную одежду.
— Я люблю тебя, Ванни. Ты знаешь, что я люблю тебя?
Я подала ему его вещи.
— Ты это упоминал.
— Я люблю. Если тебе что-то понадобится, я твой верный слуга, — произнес он, смотря на лестницу, пока шептался со мной.
— Как насчет миллиона долларов?
Зак посмотрел на меня через плечо.
— Ну, все, кроме этого. У меня нет миллиона для себя. Я — бедный парень, лишь приживалец в этом доме.
Учитывая, что он, вероятно, зарабатывает раз в восемь больше, чем я, я бы не назвала его бедным. Но если сравнить его с Мешком Денег Виннипега в гостиной, я вижу смысл в его словах.
— Ты видел Ванессу? — донесся голос Эйдена с подножья лестницы.
Как только я открыла рот, чтобы сказать, что я здесь, Тревор ответил:
— С каких пор я слежу за твоей булочкой? — его голос точно не был похож на шепот.
Этот мудак только что назвал меня толстой?
Взгляд Зака встретился с моим, будто он подумал о том же, о чем и я. Я нахмурилась и приложила указательный палец ко рту, чтобы сфокусироваться на подслушивании. По-видимому, я мазохистка, которой нравится делать то, что вызывает во мне гнев и боль.
— Она была здесь секунду назад.
— Я знаю, сейчас не время, но я найду тебе кого-нибудь другого, — произнес этот придурок. — Она сказала тебе, что уходит, так ведь?
Ворчливое согласие Эйдена пронеслось вверх по лестнице.
— Хорошо. Я скоро найду замену. Не волнуйся.
— Я не волнуюсь, — ответил предатель, что слегка оскорбило меня.
— Я переживал, что ты плохо это воспримешь, — признался Тревор, но я была сосредоточена на том, что было сказано, и не заметила намеков, которые он оставлял своим выбором слов.
— Она может делать, что хочет, — ответил Виннипегская Стена холодным тоном, в котором не было ни одной эмоции, что подтверждало — он имел в виду именно то, что сказал.
Что за чертов мудак. Меня хоть кто-то ценит?
— Она все равно мне не нравилась, — продолжил адвокат дьявола.
Мне тоже Тревор не очень нравился, но, черт, разве не было более важных тем для обсуждения, чем говорить обо мне за моей спиной?
Эйден, с другой стороны, ворчал, и оскорбления продолжились...
— Может, я смогу найти тебе кого-то посимпатичнее. Что думаешь? — тон Тревора повеселел от его шутки.
Я ждала. И подождала еще немного, чтобы Эйден сказал ему заткнуться и заняться своей работой.
Но я ждала напрасно. Он не произнес ни слова.
И все, что я сделала для Эйдена...
Все...
Он позволит Тревору говорить такое обо мне? То есть, я полагала, что порядочный человек этого не позволит. Я никому не позволяла отзываться плохо об Эйдене, если это не мы с Заком сплетничали, но я поняла, что у нас есть на это право, так как он его сосед, а я его лакей.
Но весь разговор — этот момент — ощущался как предательство на самом высоком уровне.
Одно дело, что я его работник, но разве его совсем не заботит, что я ухожу? И, самое главное, он позволяет этому мудаку говорить обо мне? О том, как я выгляжу? Я никогда не появлялась на работе в неопрятном виде. Мои прямые, каштановые волосы, как правило, всегда хорошо выглядели, потому что я мало что с ними делала, и чаще всего они спадали мне на плечи.
Я красилась и старалась хорошо одеваться. Я не красавица, но и страшной тоже не была — ну, по крайней мере, я так не думала. И, конечно, у меня не нулевой размер, или третий, или пятый. Но Тревор, мать его, издевается надо мной? Надо мной? Чертова булочка?