От такого, как Эйден, полагаю, это самый большой комплимент, который я когда-либо слышала.
«Ты мне нравишься, если мне вообще кто-то может нравиться». Боже мой.
— Что смешного? — спросил Эйден, его рот хмуро изогнулся.
Я закрыла глаза рукой и склонилась над столешницей, смеялась и нервно потирала основание брови.
— Существует огромная разница между мной, чертовски не раздраженной из-за тебя, и между нами-друзьями, Эйден. Ты все четко прояснил, ты так не думаешь?
Он невинно заморгал, так искренне, и я не знала, что с этим делать.
— Мне все равно.
«Мне все равно».
Я разразилась смехом — правда, взорвалась от смеха — и уверена, казалось, будто я плачу, когда на самом деле я смеялась.
— Ты самая уравновешенная женщина, которую я когда-либо встречал.
«Уравновешенная». Он убивал меня.
Вот, чем стала моя жизнь. Принимаю полукомплименты от мужчины, который заботится лишь об одном — о себе. Мужчины, с которым я снова и снова пыталась подружиться, но безрезультатно.
К его чести, он немного подождал, прежде чем осторожно, слишком спокойно и мягко произнести:
— Это не смешно.
Пришлось присесть, потому что живот скрутило спазмом.
— Ты просишь меня — о, черт, у меня болит живот — совершить уголовное преступление, и объясняешь это тем, что «я тебе нравлюсь, если тебе вообще кто-то может нравиться», потому что «тебе все равно» и потому что я «уравновешенная», — я подняла руки, чтобы показать в воздухе воображаемые кавычки. — Черт возьми, не думала, что у тебя есть чувство юмора, но это так.
Лучший защитник НФЛ не засомневался из-за слов, что я ему высказала.
— Так значит, ты это сделаешь?
После такого я даже не могла найти в себе раздражение от его настойчивости. Я до сих пор слишком сильно смеялась из-за его таких важных аргументов в качестве фальшивой жены.
— Нет, но для меня это величайшее событие — узнать тебя. Правда. Я бы хотела, чтобы ты с самого начала был таким со мной. Работать на тебя было бы немного веселее, и я, возможно, задумалась бы над тем, чтобы вернуться к тебе ненадолго.
Хотя этого до сих пор недостаточно. Я не планировала постоянно работать на него, особенно не после всего, что случилось, и всего, о чем он просил меня сейчас. Выйти за него.
Он выжил из своего чертова ума.
В мой план после начала работы на саму себя в качестве графического дизайнера входила выплата ужасающего количества студенческих займов, которые у меня до сих пор были, покупка дома, новой машины и остальное... все встанет на свои места, когда придет время. Попутешествовать, найти кого-то, кто понравится мне настолько, чтобы завести с ним отношения, может быть, родить ребенка, если я захочу одного, и продолжить укреплять свою финансовую независимость.
А чтобы зарабатывать, я должна работать, так что я встала на ноги и пожала плечами в ответ своему бывшему боссу.
— Слушай, ты найдешь кого-то, если приложишь небольшие усилия. Ты привлекательный, у тебя есть деньги, и большую часть времени ты порядочный парень, — я убедилась, что пригвоздила его взглядом, который подчеркивал слова «большую часть времени». — Если ты найдешь ту, что тебе понравится, даже слегка, уверена, все сработает. Я могу дать тебе номер моих подруг, но они сведут тебя с ума через десять минут, и я не настолько зла на тебя, чтобы представить одной из своих сестер.
Я прикусила щеку изнутри, не зная, что еще сказать, в полной мере осознавая, что никогда не пойму, что привело его к этому времени и этому моменту со мной.
И что он сделал?
Его взгляд блуждал по моему лицу, он нахмурился и покачал головой.
— Мне нужна твоя помощь.
— Нет, не нужна, — снова пожав плечами, я послала ему неохотную мягкую улыбку, потому что знала, что он не привык, когда ему говорят «нет». — Ты сам во всем разберешься. Я тебе не нужна.
Глава 7
Перевернув свой сэндвич с жареным сыром, я хихикнула в трубку:
— Я не иду. Все равно не думаю, что нравлюсь ему.
— Мне не нравился Джереми до нашего третьего свидания, и посмотри на нас сейчас, — аргумент Дианы, вероятно, худший из всех, что она могла выбрать.
Пять раз, что я встречалась с ним за последние шесть месяцев, на пять раз больше, чем нужно. И я точно знала, ее брат чувствовал то же самое. Мы общались с ним на дне рождения Дианы, не прошло и минуты, как мы послали друг другу взгляд «он мудак». Никто из нас не пытался прикрыть свою неприязнь, и в тот момент, когда я не нашла, что сказать, поняла, что это говорит о многом.
Не удивительно, что она знала, из-за чего повисла тишина, и вздохнула.
— Он, правда, хорошо ко мне относится.
Я очень в этом сомневалась. Каждый раз, когда мы куда-то выходили вместе, он пытался с кем-то влезть в драку... без причины. Он казался нервным, капризным и слишком дерзким. Плюс, мне не нравилась исходящая от него энергетика, а я научилась прислушиваться к своему нутру, когда дело касалось людей.
Я много раз говорила ей, что чувствую, но она постоянно отмахивалась от меня.
— Эй, мне нечего сказать, так что я лучше промолчу, — сказала я ей.
Тяжелый вздох, который послышался, ясно сказал мне, что она больше не хочет говорить о Джереми, отлично зная, что это безнадежно. Ничто не заставит меня изменить мнение о нем, пока он не спасет мою жизнь или что-то в этом роде.
— Я думаю, ты должна сходить на еще одно свидание. По крайней мере, ты получишь пару напитков.
Зачем я вообще рассказала ей, что парень со вчерашнего свидания снова пригласил меня? Я должна была знать. Правда, должна.
— Я выпила столько вина, сколько возможно, чтобы пережить эти два часа. Мне хватит.
Она издала что-то, похожее на «фи».
— Вина никогда не бывает слишком много.
— Есть что-то, о чем я должна знать?
— Не знаю. Есть?
— Не знаю, Бетти Форд. Ты мне скажи.
Человек, который был мне почти сестрой, а не другом, разразилась таким знакомым громким смехом, который был настолько родным, насколько это возможно.
— Иди к черту. Я пью два, может быть три раза в неделю.
— Если это твой способ убедить меня, что у тебя нет зависимости, не сработало, — рассмеялась я.
Она пренебрежительно фыркнула.
— Иногда я даже не знаю, почему разговариваю с тобой.
— Потому что никто тебя не любит, кроме меня, твоего брата и мальчиков?
— Вероятно, поэтому, — задумчиво протянула Ди.
Мы одновременно разразились смехом.
— Когда ты свободна? — спросила я. Я не видела ее с тех пор, как она перекрасила мне волосы.
— О-о, эм, давай вернемся к тебе. У нас с Джереми планы.
Да, возможно, я слегка закатила глаза.
— Ну, дай знать, когда их не будет, — слова, связанные с Джереми, влетали у меня в одно ухо и из другого вылетали.
— Конечно. Я хочу попробовать на тебе другой цвет. Твои корни уже видны?
Я обдумывала тот факт, что она даже не спросила меня, может ли она снова покрасить мои волосы, когда раздались три резких стука в дверь.
— Погоди секунду, — выключив конфорку, я направилась к двери. Это не мои соседи; никто из них не стучит с такой силой, что гремит дверь, в те редкие случаи, когда они заглядывают.
Поэтому я точно знала, кто там, даже не заглядывая в глазок.
— Я перезвоню тебе позже. Кто-то стучит в дверь, — объяснила я резко. Я до сих пор не рассказала ей или кому-то еще о том, что Эйден приходил и снова просил меня работать на него, и, конечно, не стала говорить, что неделю назад он попросил меня выйти за него, чтобы он получил гражданство. Я думала о том, чтобы позвонить Заку, но не стала этого делать.
— Ладно. Пока, — я даже не успела толком попрощаться, когда звонок оборвался.
— Кто там? — спросила я, даже если могла поставить двадцать баксов на то, что уже знала ответ.
— Эйден, — ответил голос с другой стороны двери, когда я приподнялась на носочки и посмотрела в глазок. И, конечно, за стеклом меня встретили загорелое лицо с шоколадными глазами и знакомый, крепко сжатый рот.