Может, мы и не родственные души, и, может, он и не ценил того, что я привносила в его жизнь, пока не ушла, но благодаря ему у меня есть столько всего. И благодаря ему у меня еще столько всего будет. Эта мысль достаточно смягчила боль, которую я испытывала, поэтому я откашлялась и произнесла:
— Эй...
Он прервал меня:
— Ты развесила огни снаружи?
— Ты делала это весь день?
— Ага, — мы сделали все за пару часов.
Я съездила в два магазина, чтобы купить достаточное количество рождественских огней, и эти поездки того стоили. Круглые, синие светодиодные фонарики украшали крышу и гараж.
Чтобы украсить два столба перед дверью, нам понадобились две разные упаковки гирлянд. Еще одна коробка понадобилась на большое окно, и еще я украсила ветки деревьев во дворе.
— Вы сделали это вместе с Эйденом? — затем спросил Зак, скрестив руки на груди. Я была на улице, заканчивала с фонариками, когда Зак заехал на своем грузовике в гараж.
— Угу. Он даже забрался со мной на крышу, хотя я продолжала повторять, чтобы он вернулся в дом, прежде чем упадет или кто-то из соседей позвонит команде и расскажет, чем он занимается.
В его контракте есть определенные вещи, которые ему запрещено делать: ездить на чем-то с колесами, включая мотоциклы, скутеры, мопеды, сегвей, ховерборды и скейтборды. Он не может ничем заниматься, для чего нужен добровольный отказ, то есть, прыжки с парашютом. И еще в его контракте есть специальный пункт, в котором сказано, что ему нельзя находиться около фейерверков.
Однажды я нашла его контракт в папке на компьютере и прочитала, мне стало так скучно.
Дословный ответ Эйдена на мои попытки прогнать его:
— Не указывай, что мне делать.
Иногда мне, правда, хотелось придушить его из-за этого упрямства. И снова, это он упомянул о рождественских огнях, а я не была к этому готова, потому что не хотела заниматься этим в одиночку.
Зак захихикал.
— Я не удивлен. Сколько времени ушло на это?
— Три часа.
Он нахмурился и посмотрел на часы.
— Как рано он пришел домой?
И-и-и это напомнило мне о том, что он сделал, что он сказал. Я нахмурилась и пробормотала:
— После двенадцати, — зная, что это заинтересует его.
Хук, линия, бросок.
— Как так? Встречи по утрам в понедельник длятся обычно до двух.
Я ударила его по руке.
— Ты мне скажи, большеротик.
Пронырливый МакНосерсон немедленно оживился.
— Что я сделал? — он едва задал вопрос, как его глаза слегка распахнулись, подбородок опустился, и он навострил уши.
— Ты рассказал ему о Кристиане, ты, ябеда. Знаешь, что случается с ябедами?
— Их убивают?
Я снова ударила его.
— Да! Он подрался с ним сегодня.
Рот Зака приоткрылся, и он уставился на меня. Честно, я люблю Зака. Правда.
— Нет!
Ладно, он взбесил меня за то, что рассказал Эйдену о том, что произошло, но он такой забавный, что просто невозможно.
— Да! Он подрался с ним! — рот Зака открылся шире, глаза бегали из стороны в сторону, будто он не мог понять то, что я ему говорила. — Он…
— Эйден?
— Да.
— Наш Эйден?
Я мрачно кивнула.
Зак все еще мне не верил.
— Ты уверена?
— Он мне рассказал. На нем синяки в качестве доказательства.
— Нет. Он бы этого не сделал, — он посмотрел в сторону, а затем снова посмотрел на меня. — Эйден?
— Да.
Он открыл рот и снова закрыл.
— Я не знаю... — его губы двигались, но изо рта ничего не вылетало. — Он не...
— Я знаю. Знаю, он не дерется.
— Почему, черт возьми, у него ушло на это так много времени? Я рассказал ему неделю назад, — внезапно в отчаянии заметил он.
О, Боже. У него было такое выражение на лице, потому что у Эйдена ушло на это так много времени. Эх.
— Потому что, когда я пошла на игру в День Благодарения, Кристиан назвал меня милой или еще как-то, и вообще вел себя ужасно… погоди. Это не важно. Зачем ты вообще ему рассказал? Я поделилась с тобой этим, как с другом. Круг доверия.
Зак фыркнул и посмотрел на меня с таким выражением, что сразу напомнил мне Эйдена.
— А почему мне не надо было ему говорить?
— Потому что это не важно.
Ага, он, определенно, использует на мне один из взглядов Эйдена.
— Если бы ты была моей женой, я бы хотел, чтобы он рассказал мне.
— Предатель.
В его словах был смысл, но я не собиралась признаваться в этом.
Блондин фыркнул.
— Ван, задумайся на секунду. Эйден — он не будет обнимать тебя, говорить, что ты красивая, называть тебя своим лучшим другом, но я знаю его, и он заботится о тебе.
«Сейчас да», — подумала я про себя.
— Если я умру, он не сможет так легко получить вид на жительство.
Он прищурился и указал на входную дверь.
— Если ты умрешь, кто еще будет заботиться о нем?
Что бы это значило?
— Ладно. Пошли внутрь. Я голоден, — добавил он.
Я еще раз осмотрела на наши голубые огоньки и пошла за ним. Мы только открыли дверь, как услышали, что с кухни доносился рингтон телефона Эйдена. Я проигнорировала этот звук, подошла к холодильнику и достала вчерашние остатки еды.
— Что у тебя есть? — спросил Зак, заглядывая мне через плечо, пока я выкладывала еду на тарелку.
— Паста, — и я просто протянула ее ему. Нет смысла спрашивать, хотел ли он. Конечно, это так.
— Ням, — ответил он, даже еще не попробовав.
Когда я ставила свою тарелку в микроволновку, телефон Эйдена снова зазвонил. Когда моя еда подогрелась, музыка затихла и заиграла снова. Когда я села есть, он снова начал звенеть. И снова.
— Кто, черт возьми, звонит ему? — спросил Зак, он стоял перед микроволновкой и наблюдал, как разогревается его еда.
Потянувшись в сторону, я перевернула телефон Эйдена и посмотрела на экран. На нем светилось имя: ТРЕВОР МАКМАНН. Ух.
— Тревор, — ответила я.
Зак грубо выругался.
— Уверен, он звонит из-за сегодняшнего.
Я вздрогнула. Вероятно, Зак прав.
— Ты говорил с ним?
— Мы разговаривали на День Благодарения. Я подумал, если он будет нести кучу чепухи, я смогу передать трубку маме, — признался он, смеясь.
Телефон снова начал звонить. Боже мой. Я в нерешительности подняла его. Это моя вина. Разве не так?
— Я собираюсь ответить. Должна ли я отвечать?
— Ты в Команде Грэйвс.
Черт побери. Я нажала «ответить».
— Алло?
— Эйден, какого че...
— Это Ванесса, — Заку же я одними губами прошептала: — Зачем я это делаю?
— Дай мне Эйдена, — потребовал он без приветствия.
— Я так не думаю, — быстро ответила я.
— Что значит, ты так не думаешь? Дай ему чертов телефон.
— Как насчет того, чтобы ты придержал коней. Он спит. Я не собираюсь будить его, приятель. Если ты хочешь ему что-то передать, просто скажи. Если тебе нечего сказать, он тебе перезвонит, — в любом случае, я не собиралась рассказывать Эйдену об этой фигне. Просто Тревору не надо об этом знать.
— Черт побери, Ванесса. Мне надо с ним поговорить.
— А ему надо поспать.
Тревор то ли фыркнул, то ли... зарычал? Точно могу сказать лишь о том, как зол он, и насколько важен для него этот разговор с Эйденом.
Но дело в том, что мне плевать.
— У нас с тобой в последнее время не было времени поговорить, но не думай, что я забыл о тебе. То, что произошло сегодня, это твоя вина. Я знаю это.
— Не знаю, о чем ты говоришь, и уверена, Эйден платит тебе, чтобы ты его поддерживал, а не звонил и пилил его. И я чертовски уверена, что не хочу слушать тебя в данный момент. Так что, я передам ему, что ты звонил.
— Ванесса! — у него хватило наглости закричать.
— Наорешь на меня еще раз, и ты об этом пожалеешь, слышишь меня? Уверена, тебе есть о чем переживать, чтобы еще и меня добавлять в этот список, — зарычала я в трубку, с каждой секундой все больше выходя из себя. — И успокойся сам, прежде чем разговаривать с Эйденом. Мне не нравится, что ты относишься к нему, как к маленькому ребенку.