Почему?
Почему я просто не сказала: «Ван, кому есть дело до того, бежишь ты марафон или нет? Ты сделала даже больше, чем могла себе представить. Кого ты хочешь впечатлить?».
Как бы сильно я этого ни хотела, жизнь вселила в меня уверенность. После всего, что произошло, я едва смогла добавить три километра к своей дистанции, и это было ужасно.
Пока бежала, я ругала себя за это, а после была жутко уставшей, колено болело чертовски сильно, и после душа я валилась на кровать и отказывалась вставать.
Все признаки говорили о том, что бежать марафон — ужасная идея.
Ничто не меняло того факта, что я скучала по компании Зака, и то, как он мотивировал меня, даже когда мы оба ругались из-за того, как глупо этим заниматься.
Я должна это сделать. Я тренировалась не один месяц. И не довести дело до конца — не вариант.
Я смогу это сделать.
Я, черт возьми, не боялась. Мои руки не дрожали из-за нервов. Подсознательно я не поглаживала палец каждые несколько минут, ища кольцо, которое Эйден подарил мне, но я оставила его дома, боясь потерять.
Цепочку Эйдена на удачу я спрятала под футболку. Я была окружена людьми, которые улыбались и выглядели такими чертовски настроенными на участие, что это слегка приводило меня в уныние.
Тридцать три километра. Я смогу пробежать тридцать три километра. Тут есть чем гордиться, не правда ли?
Я едва задумалась над этим и мысленно стукнула себя. Конечно, тридцать три километра — это нечто, но ради чего я заставила свое тело пройти через ад за последние несколько месяцев? Ради этого.
Если я этого не сделаю, мне надо будет надрать задницу. Даже если я приду последней, я должна его закончить. К черту все.
Я встряхнула руками. Я могу это сделать.
— Вы Ванесса Мазур? — спросил меня незнакомый голос справа.
Я повернулась и увидела девушку в футболке, на которой было обозначено, что она волонтер на марафоне. Я заставила себя улыбнуться и кивнуть.
— Да.
Она протянула мне телефон.
— Вам звонят.
Звонят? Осторожно взяв телефон, я поднесла его к уху, наблюдая, как она уходит.
— Алло?
— Кексик, — произнес глубокий голос.
Я поднесла телефон к лицу и посмотрела на экран, узнавая номер.
— Как, черт побери, ты узнал этот номер?
— Это не я. Это Тревор. Я пытался звонить на твой телефон, но меня отправляло сразу на голосовую почту, — объяснил Эйден.
— Да, я оставила его со своими вещами, — ответила я, заикаясь и все еще пытаясь осознать, что он каким-то образом смог связаться со мной. Он не звонил мне с тех пор, как уехал. Мы общались только посредством смс, и звук его голоса ударил прямо мне в сердце.
И, в своей обычной манере, Эйден спросил:
— Ты в порядке?
— Нет, — я осмотрелась, чтобы убедиться, что женщина, которая дала мне телефон, не слушает. Вокруг было слишком много людей, они жили своими собственными жизнями, беспокоясь о себе. — Я пытаюсь уговорить себя сделать это, даже если приду последней, — призналась я.
— Ты собираешься пробежать марафон. Думаешь, это важно, что ты придешь последней, если ты его завершишь? — спросил он.
Я моргнула и впервые позволила слезам застыть в моих глазах.
— Но что, если я не смогу закончить?
Голос на том конце вздохнул.
— Ты можешь пробежать марафон. Грэйвсы не сдаются.
Грэйвс. Грэйвсы не сдаются. Я не хотела плакать. Я не собиралась именно сейчас давать слабину. По крайней мере, не полностью.
— Но я не совсем Грэйвс, и я даже не смогла пробежать сорок два километра, и тем более сорок пять. Ни разу. Я умираю на тридцати трех.
— Ванесса, — прорычал он мое имя, и мне показалось, будто он погладил меня по спине. — Ты — Грэйвс, несмотря ни на что. Я не знаю никого, кто смог бы сделать то, что сделала ты. Используй все имеющиеся в тебе силы. Ты можешь это сделать. Ты можешь сделать что угодно, ты поняла меня? Даже если последние двадцать пять километров ты пройдешь, хромая, ты закончишь марафон, потому что это то, кто ты есть.
Мое горло сильно сжалось, и я убрала руку от лица, пытаясь успокоиться. Это было недолго, но это был самый тяжелый контроль, который я пыталась установить над собой.
Сделав несколько глубоких вдохов, я снова поднесла телефон к уху, меня переполняли эмоции.
— Я хочу тебе кое-что сказать, на случай, если умру во время бега, — я хотела рассказать ему, что люблю его. Твою мать. Какого черта я ждала?
Он хороший мужчина. Лучший, по крайней мере, для меня. Чем больше я думала о том, что происходило между нами, тем больше поднимала хлебных крошек, что он оставлял для меня. Он заботился обо мне. И даже больше. Я знала это всей своей душой.