Он прав. Я его личный ассистент, и за это он платит мне, не важно, как сильно я сжимаю зубы. Скоро я ухожу. Больше он не будет моей заботой. Кусая внутреннюю сторону щеки, я заставляю себя переступить через это и задуматься о ситуации позже, и понимаю, что это самое тяжелое, что я когда-либо делала.
Я поставила две бутылки на стол, мое дыхание напоминало драконье, и спокойным, ровным голосом спросила:
— Тебе нужно что-то еще прямо сейчас?
— Нет, — пробормотал грубый мудак.
Я улыбнулась ему, даже если уверена, что мои ноздри раздуваются, и продолжила игнорировать женщин, которые встали на ноги. Мне не надо было спрашивать, чтобы понять, они сами себя пригласили сюда, и теперь жалеют о своем решении. Хорошо.
— Тогда я буду снаружи.
Я вылетела оттуда и, сжав кулаки, прижалась спиной к стене рядом с дверью. Секунду спустя появившиеся волшебным образом незнакомки покинули комнату, две темноволосые головы склонились друг к другу, пока они удалялись по коридору из моего поля зрения.
Не в первый раз женщины пытаются приблизиться к Эйдену, и им немедленно отказывают; в любом случае, меня подобное не волнует. Я была слишком зла, чтобы волноваться о ком-то, кроме придурка в зеленой комнате.
В чем, черт побери, его проблема?
Я не рассказала ему о множестве писем, которые он получил от злых фанатов из Сан-Антонио за то, что отменил раздачу автографов, — на них ему тоже плевать. В последнее время Тревор и Роб не разрывали наши телефоны. Проблем с сухожилием у него тоже не наблюдалось. Что тогда? У него было все, чего он хотел.
Что может быть не так в его личном маленьком мирке?
Это последний год его контракта, и он затягивал с разговорами о том, что хочет делать после, но у него есть варианты. Вероятно, слишком много вариантов, если такое возможно. Нет смысла сердиться из-за этого, по крайней мере, так рано. Эйден сфокусирован на настоящем, но я могу представить, что переживать о будущем он будет, когда пройдет уже половина сезона.
Так что же это может быть?
— Здравствуйте, мисс, — произнес голос из коридора, сопровождаемый взмахом руки. — Мы готовы для мистера Грэйвса, — сказал сотрудник радиостанции.
Я выдавила из себя улыбку и кивнула.
— Окей.
Прежде чем заглянуть в комнату, я стерла улыбку с лица и послала Миранде пустой, лишенный эмоций взгляд, в то время как все во мне бушевало при виде его лица.
— Они готовы.
После интервью поездка к дому Эйдена прошла в тишине и напряжении. Как только мы приехали, он исчез в спортзале без единого слова. В ожидании приезда съемочной группы я кипела внутри, пока снова со злостью подметала и мыла пол в гостиной и на кухне. Я знала, в том, что сделал Эйден, нет вины полов, но это единственное, что было под рукой, и на чем я могла выместить свое раздражение.
Я как раз занялась коридором, который шел от передней части дома к ванной и спортзалу, когда услышала Эйдена.
— Меня достало слушать, что, по твоему мнению, лучше для меня. Я сам знаю, что лучше для меня, — рявкнул знакомый голос Эйдена.
Эмм, что?
— Нет, послушай меня. Может, я переподпишу с ними контракт, может, нет, но не давай обещаний, которые я не собираюсь сдерживать, — продолжил Эйден, впрыскивая яд в каждую гласную.
Рассматривает ли он возможность покинуть Даллас?
— Не превозноси то, что ты сделал. У меня есть то, что есть, благодаря моей тяжелой работе, а не чьей-то еще, — добавил Эйден после короткой паузы.
С кем он разговаривает? С Тревором? Робом?
— Мне плевать, — прорычал Эйден секунду спустя.
После этого наступила тяжелая тишина, почти зловещая и крайне тревожная.
— Все, о чем я тебя прошу — делать то, что лучше для меня. Вот что ты должен делать. Ты работаешь на меня, не на команду.
Ну, кто-то был стервозным не только со мной сегодня. От этого мне должно было полегчать, но этого не произошло.
— Тебе не надо ничего помнить, — произнес спокойно Эйден, тон его голоса был холодным и контролируемым. — Не открывай свой рот; это легко. Ничего им не обещай. Даже не разговаривай с ними. Я говорю, чтобы ты слушал то, чего хочу я. Я плачу тебе за это, не так ли?
И на этом все закончилось.
Я, наверное, простояла около пяти минут, полностью замерев и прислушиваясь, но больше ничего не было сказано. Я стояла, прикованная к месту, дыша настолько тихо, насколько это было возможно, пока не поняла, что прошло достаточно времени, чтобы не издать подозрительных звуков.
— Увиливаешь от работы? — спросил Зак, свесив голову через верхний край перил.
Я замерла. Что, если Эйден подумает, что я подслушивала его разговор? Черт побери. Я закашлялась и невинно улыбнулась.