Глава 12
Не знаю, сколько дней я пролежала в этой мягкой персиковой двуспальной кровати с прозрачным балдахином, но мне стало гораздо лучше: нога больше не ныла от изнуряющей боли, а резкий звон в ушах не беспокоил. Каждый день, словно по расписанию, меня навещал доктор и мой единственный здесь друг, Маркус, разговора с дедом, которого я очень ждала все эти дни, так и не состоялось, хотя, наверное, мне не стоит с ним говорить, он намеренно избегает этой встречи. Все мои мечты в отношении деда, близкого кровно и физически человека, рассыпаются на осколки. Маркус… Только он желает говорить со мной. С ним, в эти дни моего интеллектуального разложения, мы договорились, что он сам съездит к нам домой, и узнает, где родители и почему они не выходят на связь.
О нашем разговоре с дядей я бы хотела умолчать, мне не хочется верить в эти бредни для маленьких непослушных девочек, тем более, если бы это было правдой, я бы наверняка слышала об этом от родных. Маркус просто решил посмеяться надо мной и моей наивностью.
Я решила наконец-то поднять свою пятую точку с кровати, и прогуляться до комнаты дяди, обычно, в это время он всегда навещает меня, ровно между ужином и сном, мы болтаем о разных мелочах, он отлично дополняет мою импульсивность и юность, в некоторых вопросах. Но сейчас его нет рядом, и я начинаю волноваться. Я поднялась наверх по мраморной лестнице, второй этаж был неизменен: он всегда встречал меня привлекающими внимание полотнами неизвестных художников, обрамленных в белые рамы, нежно-голубыми, светлыми, с небольшими чуть желтоватыми лепнинами стенами.
Мое излюбленное подсознание свернуло направо, в крыло Маркуса, во время экскурсии дядя показывал мне свою комнату, и разрешил навещать его в любое время дня и ночи.
Дубовая дверь была чуть раскрыта, и из комнаты доносились чуть приглушенные звуки, в тот момент я должна была вернуться назад, в свою нежную цветочную комнату, и начать читать какой-нибудь дешевый романчик, но я не прислушалась к голосу разума и за это поплатилась.
Я остановилась и, задержав дыхание, заглянула в образовавшуюся щель – проем всего лишь на ширину ладони, но и его хватило, с головой, чтобы я смогла разглядеть, что твориться внутри, нет, это даже не секс, что-то большее, нечто иное, не имеющее аналогов, содержащие красоту и заставляющее меня стоять на месте, вглядываясь в каждое движение, не дыша. При свете мерцающих электрических ламп, я прекрасно вижу своего дядю, склоненного над стонущей от наслаждения женщиной, ее длинные ноги обхватили его бедра, ее тонкие руки оплели его плечи, ее белоснежное нагое тело так выгодно смотрится на темно-алых простынях, что напоминает мне алое буйство крови.
Мне нужно уйти, но я не могу оторваться от столь чарующего зрелища, чувствуя, как внутри меня разливается предательское тепло, как оно перестает в тупую пульсацию внизу живота, как скапливается влагой между ног, выдавая меня с головой – я не просто очарована красотой их соития – я возбуждена.
К своему стыду, я уже смутно начинаю понимать свои действия. Меня охватывает страх и безумство. Они, словно яд смешиваются во мне, тянут свои ручонки. К щекам приливает алая кровь, дыхание становится рваным, я больше не стараюсь сдерживаться. Я делаю шаг назад, потом - второй и устремляюсь в глубокую темноту коридора. Мне больше не интересны лепнины, картины, неизвестных художников, нежно-голубые стены.
То, что я сегодня увидела, было постыдно и непростительно, я не должна, не должна была увидеть это, нет, нет, нет. Он мой родственник, в нас, разливаясь по венам, бежит общая кровь наших предков, я не могу так поступить. Я поднимаю свою голову, утыкаясь глазами в напуганную девчонку, мне не место в этом доме, это предательство, не только прадедов и отцов, но и самой себя. Я пытаюсь собрать свою темно-зеленую сумку, я успела ее разобрать, думала, что тут я смогу задержаться на долгое время, осесть, найти себя, но, кажется, этому не суждено сбыться. Надеюсь, дядя не будет против, я одолжу его машину, совсем на короткий срок, я уверенна, он поймет.
На улице темно и прохладно. Я снова, уже в последний раз окинула поместье взглядом: оно ничуть не изменилось. Редкий свет проникал через шторы кухни, там суетилась тетушка Бетти, в коридорах то и дело мелькал дворецких, дед засиживался в кабинете, Маркус…