Энтони вышел, а Черити, боясь, что её могут застать в гостиной леди Дороти или Вирджиния, поторопилась опустить полотно с кресла на пол, где оно стояло, и пошла к двери. Уже взявшись за ручку, она вспомнила, что забыла перевернуть портрет к стене и обернулась. Вздрогнула.
Теперь направление взгляда модели совпало с местом, где стояла Черити. Вирджиния смотрела на неё с портрета со странной ненавистью, и сходство с оригиналом было пугающим. На негнущихся ногах Черити подошла ближе — и несколько раз нервно сморгнула.
Показалось. Взгляд Вирджинии снова был пустым, сходство уменьшалось на глазах, по мере того, как Черити обходила портрет. Она подошла к окну и взглянула на Вирджинию с той стороны, откуда падал свет. Снова удивилась. Теперь Джин опять походила на себя, но «воскресную», когда они вместе с Сесили и леди Дороти приходили в церковь. Тот же невинный взгляд, устремлённый вдаль, та же ангельская кротость в выражении прелестного кукольного личика.
Черити быстро развернула портрет к стене и торопливо вышла из комнаты.
Дурное впечатление, вызванное портретом, скоро развеять не удалось. Живописец читает души людей, как мы — страницы книг, и сделанные им выводы вытекают из сути вещей. Привычка выбирать и копировать натуру располагает к трезвому суду, и именно художники живее других воспринимают происходящее вокруг. Что же мистер Стендер увидел в Вирджинии и почему сказал такие странные слова о копии и оригинале? И почему опытная рука живописца написала именно такую Вирджинию?
Черити вздохнула и решила отвлечься от нелепых мыслей.
Под вечер она направилась на прогулку на Мерлине, стараясь захватить последние отблески заката, осыпавшего зелёные склоны и рыжеватые пажити бледно-алым сиянием. Лазурное небо постепенно разгоралось пурпуром и, подёргиваясь по краям сероватым сумраком, простиралось над землёй необъятной мозаикой. Умирающее солнце проступало во всей своей царственности. Сердце Черити ощутимо сжалось, но не восторгом созерцания, а неотвратимым предчувствием надвигающейся беды.
Она поспешила вернуться в Кингсбери Холл.
— Нашёл забаву, ничего не скажешь, — неожиданно услышала Черити, возвращаясь с конюшни в дом. На ступенях мрачнели две тени. Это, кажется, был голос Энтони Хейвуда. — А впрочем, можешь и позабавиться, вдруг пофартит.
— У тебя глаз нет, Энтони, — Черити показалось, что это голос Остина Стэнбриджа. — Крайтон, между прочим, тоже в восторге.
— Я не вижу в ней ничего особенного. Вот Томазин — та по мне, тут я братца понимаю.
— Но он, как я понимаю, и сестрицу Филипа оприходовать не прочь?
— Я вообще не помню, чтобы мой дорогой братец хоть что-то отказался оприходовать.
В голосе Энтони проступила брезгливость. Голоса их приближались, и Черити торопливо свернула в боковую аллею, где за кустами лигуструма её не было видно.
— Крайтон сказал, что брак — самая высокая цена, которую мужчина может заплатить за женщину, но ему он не по карману.
— Надоел ты мне с цитатами из Фрэдди. Он слишком много о себе мнит, — зло уронил Энтони.
— Может и так. Но в любом случае, твоя Сесили с ума по нему сходила, и отрицать это ты не можешь.
— Мне-то что? Она не моя, а Винсента. Пусть его это и волнует.
— Девице проще полюбить того, за кого выйдет, чем выйти за того, кого любит. Мисс Сесили Винсента, конечно, не полюбит, но мечтать о Крайтоне ей тоже глупо и она это, похоже, поняла.
Шаги их стихли за воротами.
В воскресение Черити проснулась на рассвете, хотела надеть сшитое накануне платье, но почему-то раздумала, надев обычное серое. Она нервничала и плохо спала ночь. Под утро ей приснилось, что в церкви мимо скамей шёл господин, чёрный и страшный, как дьявол, он медленно подходил к ним, но никто не пугался, все раскланивались с ним и никто не замечал, что вместо ботинка из-под его гамаш выглядывает копыто.
Сон был всего-навсего отражением её дневных страхов, но проснулась Черити совсем больной.
Воскресное утро в поместье Хейвудов было привычно суетно. Все семейство собиралось в церковь, Вирджиния немного хандрила, но была спокойнее, чем в предыдущие дни. Энтони и Винсент казались заспанными, засидевшись допоздна за вистом, сэр Тимоти за ранним завтраком спорил со старшим сыном о двух ближайших выгонах и гунтере, которого собирался купить Винсент.