Господи, что происходит? При этом было и что-то, оцарапавшее ей душу, и в упоминании о мистере Крайтоне. Его назвали негодяем: Черити с этим в принципе не спорила, но откуда об этом знать милорду Клэверингу?
Она была рада отдаться музыке — слишком напряжены были нервы. Этот вечер, от которого она почти ничего не ожидала, оказался весьма насыщенным, и сейчас ей предстояло решить, как быть. Слава Богу, она не проиграла и не оказалась в долгах. Но оказанное ей невольное предпочтение перед остальными девицами, безусловно, не пройдёт ей даром. Леди Дороти не была зла или жестока по натуре, но едва ли она простит ей внимание этого человека в ущерб её дочери. А значит, жить легче не станет. Черити вздохнула. Сейчас на неё не очень-то обращали внимание и едва замечали, но кто знает, что будет завтра?
Когда после танца они вышли на балкон освежиться, милорд, как ни в чём не бывало, заговорил о будущем званом ужине, который леди Рэнделл собиралась дать в Фортесонхилле. Он будет рад снова встретиться с ней. В ответ Черити, поглощённая своими невесёлыми мыслями, только деревянно улыбнулась, но тут милорд, казалось, прочитал её мысли, и снова предложив ей опереться на его руку, увлёк в зал.
Теперь они подошли к Хейвудам, точнее, к леди Дороти, сэру Тимоти и Энтони, ибо Вирджиния танцевала с женихом, а Винсент — с Сесили.
Глаза милорда, как заметила Черити, снова остекленели, и он заговорил с необычной мягкостью и живой непринуждённостью, каких вовсе не было в его голосе на балконе.
— Мистер Хейвуд, рад видеть вас. Мисс Тэннант-Росс столько рассказала мне о вашей чудесной семье, о вашей прелестной дочери и замечательных сыновьях, что я невольно почувствовал себя членом вашей милой семьи. К тому же, оказывается, я знаком с вашим семейством через вашего племянника, мистера Селентайна Флинна, с которым связан давней дружбой. Как тесен мир, не правда ли? Миссис Хейвуд, мы с сестрой и тётушкой будем счастливы видеть вас всех у себя в будущую среду. С вашего позволения, завтра мы с сестрой и леди Рэнделл навестим вас, не возражаете?
Гримаса, застывшая на лице тёти, на глазах Черити перетекла в ликующую улыбку, дядюшка Тимоти рассыпался в любезностях, и Черити облегчённо вздохнула. Милорд, что и говорить, понимал в житейских делах и умел сглаживать острые углы. Сама же Черити изумилась и другому — подобная любезность со стороны такого человека к их семье была странной.
Ужин прошёл тихо, при этом Черити хотела оказаться рядом с пастором Стэнбриджем, но не удалось — её пригласила сесть рядом с ней сама леди Рэнделл. Они беседовали о висте, весенней рассаде и о новых книгах. Разговор даже увлёк Черити: оказалось, леди Рэнделл вовсе не столь уж и чопорна, как ей казалось.
Публика уже разъезжалась, карету Хейвудов подали одной из первых, и Черити заметила, что Вирджиния, мрачная и совсем тёмная с лица, села рядом с отцом, даже не обернувшись на провожавшего её Филиппа Кассиди.
Клэверинг же взял под руку сестру и леди Рэнделл и двинулся к их экипажу. Впрочем, он тут же вернулся и, извинившись, протянул мисс Тэннант-Росс её бальную сумочку, которую захватил по ошибке, приняв за сумочку сестры. Энтони, странно молчаливый, проводил его сиятельство с сестрой глазами до экипажа. Мистер Крайтон, растерянный и мрачный, потерявший свой всегдашний лоск, смотрел на мисс Тэннант-Росс так, точно впервые видел.
— А ты понравилась его сиятельству, Черити, — раздался сзади голос миссис Кассандры Стэнбридж.
Она с супругом и сыном подошли незаметно. Черити лишь пожала плечами: сейчас, когда Клэверинги уехали, она была откровенно рада, у неё точно сняли камень с души.
— Да, наша красавица Черити имела успех, — усмехнулся пастор. — Леди Рэнделл изволила сказать, что у неё совершенно мужская манера игры и отличное чутье игрока, а мисс Клэверинг заметила, что столь редкую красоту нечасто встретишь.
Черити нервно сжала ручку сумочки и удивлённо посмотрела на пастора. Сегодняшний вечер добавил ей уверенности и несколько поднял её мнение о себе, она подлинно ощутила себя равной всем остальным, чего не было годами. И она ещё не привыкла к этому ощущению. Мысль же, что она красива — и не так, как другие, пока просто не укладывалась у неё в голове.