— И теперь тебе деньги не хотят отдавать? — Дита покосилась на забранное решеткой окошко, за которым мило общались и потягивали вино три барышни, являющиеся сотрудницами банка.
— Нет, они хотят мне отдать деньги, но только если я подам справку «А тридцать восемь», которую не выдают без «Формы двести два», которую не могут мне дать без справки «А тридцать восемь»! — на едином дыхании выпалил Геральт, вскочил со скамьи и принялся расхаживать туда-сюда по холлу банка. — А сейчас у них, видите ли, перерыв!
Ведьмак замолчал, провожая взглядом двух зажиточных горожан, которые, обсуждая курс новиградской кроны, вышли из банка.
— Так давай подождем до конца перерыва, — Дита похлопала по скамейке, приглашая Геральта сесть. — От того, что ты тут молнии мечешь, быстрее не будет…
— Чтобы я еще хоть раз связался с этими бюрократами, — прорычал ведьмак, снова усаживаясь на скамью.
Со второго этажа банка спустился аккуратно одетый господин, печально вздохнул и подошел к скамейке, на которой сидели Дита и обозленный ведьмак:
— Позволите присесть? Не успел забрать все бумаги до перерыва, придется подождать.
Геральт демонстративно пододвинулся, закинул ногу на ногу и уставился в окно с такой миной, что, казалось, стекло должно лопнуть от одного взгляда его кошачьих глаз. Дита придвинулась поближе к ведьмаку, уступая место мужчине, который расстегнул нижние пуговице на своем бархатном дублете и, кряхтя, опустился на полированное дерево.
— Бюрократия может довести до белого каления, — улыбнулся господин, доставая из кармашка платок и вытирая им испарину на лбу. — Признаюсь, даже я иногда начинаю нервничать.
— Еще бы, — буркнул Геральт, не поворачиваясь.
Из окошка донесся заливистый хохот сотрудниц банка, а Дита отчетливо услышала, как скрипнули зубы ведьмака.
— Вы вроде тут часто бываете, сударь, — осторожно поинтересовалась женщина у господина, который уже убрал платочек, водрузил на нос очки в черной оправе и взялся читать листовку, в которой банк «Чианфанелли» предлагал всем желающим открыть депозитный счет под самый высокий процент.
— Частенько, — мужчина отложил листовку и внимательно посмотрел на Диту. — А вот ваш друг, как я полагаю, не так закален в горниле бумажной волокиты, как я. Не так ли, милсдарь? — обратился господин к затянутой в черную кожу спине Геральта.
— Не часто, — процедил ведьмак сквозь зубы, но все-таки соизволил повернуться к собеседникам.
Дита укоризненно посмотрела на недовольную физиономию своего спутника:
— Может, вы подскажете, как правильно заслужить расположение очаровательных барышень, которые служат в этом банке? Видите ли, у нас множество срочных дел, напрямую касающихся задания, порученного самой добродетельной княгиней Анной-Генриеттой, а время бежит так быстро…
— Не продолжайте, сударыня, — господин склонился к женщине и приглушил голос. — Вот посмотрите на этих девушек, и вы, сударь, тоже… Сидят они тут целыми днями и доброго слова не слышат. Конечно, они и платят клиентам той же монетой. Вот если бы вы им какой комплимент сказали или букетик справили, то глядишь и сдвинулось бы ваше дело с мертвой точки.
— Нет у меня денег ни на какой букет, — устало выдохнул Геральт.
Дита виновато посмотрела на свой новый, с иголочки, наряд и решительно встала.
— Жди здесь, — она похлопала Геральта по плечу и добавила, опережая его вопрос. — Вернусь через десять минут…
Придерживая берет, женщина выскочила на залитую солнцем улицу и осмотрелась. Ближайшая клумба нашлась в паре десятков метров, у массивной черной двери богатого дома. Единственная сложность заключалась в том, что на яркие благоухающие цветы с балкона любовалась почтенного вида дама, лениво обмахивающаяся веером. Дита быстро прошлась туда-сюда по улице, но остальная растительность, представленная вблизи банка, на букет не годилась совершенно. Тогда женщина решилась на отчаянный шаг: она прямо на глазах у опешившей от такой наглости дамы впрыгнула в клумбу, с корнем вырвала оттуда охапку цветов и пустилась наутек. Прямо на бегу Дита обрывала испачканные землей корни и пожухлые листья, полностью игнорируя доносящиеся из-за ее спины вопли.
Влетев в банк, запыхавшаяся Дита сунула Геральту цветы и с невинным видом села на скамью, попутно отряхивая руки от грязи и тонкой липкой паутины. Опрятный господин изумленно уставился на женщину сквозь стекла очков, но ведьмак только переложил цветы так, чтобы они заимели более-менее товарный вид, сорвал последние испачканные листы, которые выбросил в кадку с растением, и изобразив на лице приятную улыбку направился к окошку.
Букет сработал. Довольная девица выскочила из своей каморки и, весело щебеча, повлекла Геральта за собой в глубины банка «Чианфанелли».
Дита выдохнула, но рано.
Двери банка распахнулись и в холл влетели два крепких юноши, в сопровождении той самой женщины в летах, на глазах у которой Дита испортила клумбу. Один из парней на ходу вытирал мыльную пену с лица, а второй дожевывал куриную ножку. Сама же пожилая госпожа обвела цепким взглядом убранное деревом и коврами помещение и властным жестом указала на вжавшуюся в стену Диту:
— Вот эта мерзавка! — проговорила госпожа низким грудным голосом.
Парни переглянулись, а тот, что был с куриной ногой, еще и недобро усмехнулся, и подошли к женщине, которой резко захотелось вернуться в родной мир, где вопль «Полиция! Убивают!» мог разом решить все проблемы.
— Так, значицца, это ты испортила клумбу матушки Шаврез? — набычившись, спросил молодчик, у которого вокруг рта все еще виднелись ошметки пены.
Дита посмотрела на опрятного господина как на последнюю надежду на спасение, но тот только пожал плечами, встал и протиснувшись мимо парней покинул банк.
— Что ты у нее спрашиваешь! — воскликнула пожилая госпожа. — Я ее своими глазами видела! Ух! Хватай за патлы! Ишь наглости набралась!
— Милсдари и милсдарыня, при всем уважении, — к разгневанным горожанам вальяжно подошел один из краснолюдов — охранников банка. — В помещении мордобой устраивать строго запрещено, так что коли хотите драться и ругаться — извольте на улицу.
— Я никуда не пойду, — Дита вскочила со скамьи и спряталась за широкой спиной охранника. По крайней мере настолько, насколько могла, поскольку даже верхушкой остроконечного шлема краснолюд едва доставал до груди женщины.
— А кто тя спрашивать будет, — гаркнул один из молодчиков, вертя в пальцах куриную кость. — Ща за титьки сцапаем, наружу вытащим и там разбирательство устроим!
Он даже сделал шаг по направлению к Дите, но бородатый охранник заступил ему дорогу:
— Барышня пришла в сопровождении кавалера, милсдарь, так что дождется оного она здесь. А как кавалер изволят явиться, тогда и поговорите…
Минуты тянулись очень долго. Охранники банка «Чианфанелли» негромко переговаривались, в то время как молодые люди, сопровождающие обиженную госпожу, недобро смотрели на Диту и потрясали кулаками.
— Что, баба? Жмешься? — спросил тот, что до сих пор не до конца вытер пену со свежевыбритой физиономии. — И правильно жмешься. Ща мы тваму кавалеру рыло подчистим. В качестве, так сказать, компенсации…
«Кавалер» вышел из подвала банка с таким выражением лица, что Дита засомневалась в правильности своего решения дождаться Геральта. Зато праведные мстители воодушевились, когда заметили, как женщина попятилась от ведьмака.
— Что шарахаешься? — удивился Геральт, хватая Диту за рукав. — Пойдем…
— Эт куда пойдем? — нахально крикнул молодчик, до сих пор сжимающий в кулак куриную косточку. — Ты, мужик, сперва за поведение своей бабы ответь, которая клумбу нашей маманьке испортила. Или оплати убытки, так сказать…
— Убытки? — ведьмак слегка приподнял бровь, не очень удачно изображая изумление. — Ну, коль надо возмещать, так пойдем, поговорим.
Так, крепко удерживая Диту за локоть, Геральт прошел мимо оскорбленных осквернением клумбы горожан на улицу, залитую мягким оранжевым светом вечернего солнышка. Там ведьмак шепнул женщине: «Подожди в сторонке», и круто развернулся к неприятно гикающим парням.