— Как ты себя чувствуешь? — Он остановился под лампочкой, свисающей с потолка, и внимательно всмотрелся в Лизино лицо. — Ты еще бледная, но дышишь уже намного легче.
— Мне стало лучше, сеньор. Спасибо. Я могу идти сама…
— Нет, нам осталось только пройти коридор, подняться по ступеням, и мы окажемся прямо в холле замка.
— Но до пляжа так много ступеней, сеньор. — Несмотря на события вчерашней ночи и на то, что сегодня утром он спас ее, она все еще испытывала при нем непереносимый стыд и никак не могла заставить себя называть его по имени. Девушка почувствовала на себе его чуть насмешливый взгляд, пока они шли по сводчатому коридору, он прижал ее чуть крепче к своей груди, на которой был виден большой медальон, тускло отсвечивающий золотом.
— Это потому, что вы шли к пляжу со стороны сада, сеньорита, а он поднимается по склону постепенно, несколькими пролетами, но их почти незаметно, так как они закрыты густой зеленью и цветами. Мы очень гордимся нашим садом, в нем собраны растения и цветы из разных уголков земли, отовсюду, куда заезжали представители рода де Маркос-Рейес. Я, например, привез в сад кусты красных роз из Англии, а еще белую гортензию. Вы их видели?
— Ну, честно говоря, я так торопилась…
— А куда? Куда вы так спешили? Вы боялись встретиться со мной?
— Может быть, — призналась она, обрадованная, что они наконец вошли в холл замка, который она сразу же узнала, и что им больше не придется оставаться наедине в полутьме. — Сеньор, я теперь смогу сама идти, отпустите меня, пожалуйста.
— Нет, ни за что не отпущу. — Эти слова, Лиза не сомневалась, имели двойной смысл, и он пронес ее через холл наверх в комнату, где наконец поставил на пол.
— Хотя бы в таких случаях испанец рад, что девушка худая, — сухо пошутил он. — Сейчас пришлю к вам горничную, пусть сделает вам горячую ванну и проследит, чтобы вы некоторое время полежали в постели…
— Сеньор, — она схватила его за руку, — я все это могу сделать сама, не нужно никого ко мне присылать. Я не такая беспомощная.
— А были, еще недавно. — Он взял ее двумя пальцами за подбородок и долго, долго держал так, заставляя смотреть себе прямо в глаза. — Не нужно быть такой независимой, дорогая. У нас в Испании принято помогать друг другу, а не проноситься мимо, не обременяя себя проблемой. Я оставлю тебя одну только в том случае, если ты пообещаешь мне, что отмокнешь в горячей ванне, а потом постараешься заснуть и забыть все неприятности сегодняшнего утра.
— Обещаю. — Затем дрогнувшим голосом она поблагодарила его за то, что он спас ей жизнь.
— Слава богу, я заметил, что вы направляетесь к пляжу. — Он нахмурился. — В следующий раз, когда пойдете купаться, возьмите кого-нибудь с собой, меня или Ану. Вы, наверное, решили, что вода будет теплой? Увы, это не так. На этой части побережья очень большие глубины, и вы сегодня сами убедились, как это может быть опасно. А теперь идите в ванную. Скоро увидимся.
Он развернулся на каблуках и вышел, а Лиза послушно выполнила его указания. Она наполнила ванну горячей водой и долго лежала в ней. Потом сидела на краю постели, долго вытирала полотенцем мокрые волосы. В дверь постучали, и в комнату вошла молоденькая горничная с маленьким круглым подносом, на котором поблескивала серебряная чашка.
— Сеньор граф сказал, что у вас случилась маленькая неприятность на пляже, и велел мне принести вот это. — Девушка дала Лизе в руки чашку, и та сразу почувствовала аромат трав, крепкого алкоголя и лимонада. Попробовав пунш, она ощутила еще привкус меда.
— Как вкусно! — не удержалась она.
— Да, сеньорита. — Молодая девушка улыбнулась, разглядывая невесту своего хозяина, которая сидела с мокрыми взлохмаченными волосами, в махровом халатике, и была совсем не похожа на ту женщину, которая сможет управлять властным испанцем и целым замком. — Это специальное средство доньи Мануэлы.
— Как, ей уже все известно? — Лиза забеспокоилась. — Надеюсь, она не расскажет об этом графине. Со мной ничего страшного не случилось, и я не хочу расстраивать нашу милую хозяйку.
— Уверена, сеньор граф никому не позволит ее расстраивать, сеньорита. — Горничная взяла у нее из рук пустую чашку и накрыла Лизу одеялом. Я сейчас подоткну вам одеяло, а потом задерну занавески, чтобы вам не мешало солнце. Вот так хорошо? Подушки удобно лежат?
— Прекрасно, спасибо. — У Лизы уже отяжелели веки, и за мгновение до того, как погрузиться в сон, она подумала, что в пунше было что-то, от чего она погрузилась в сладкую летаргию, принесшую приятное расслабление телу и нервам. На губах у нее остался привкус меда и лимона, а соленый вкус морской воды исчез. Исчезли кошмарные навязчивые мысли, что она вот-вот утонет в море. Леонардо спас ее… вытащил из воды… нес на руках… он такой теплый… так трудно… так трудно ему противостоять.
Следующие несколько дней, к большому облегчению Лизы, она ни разу не оставалась наедине с Леонардо. Подробности неприятного инцидента, случившегося с ней, так и не стали достоянием графини, иначе она непременно заговорила бы об этом, и Лиза была очень благодарна Мануэле за ее такт. Это была одна из тех добрых душ, которые вечно участвуют в чужих романах, но никогда не заводят своих. Ана, правда, говорила, что, когда Мануэла была помоложе, ей нравился один человек, но он был беден и ему пришлось уехать в Мексику, где он сколотил состояние, а к тому времени Мануэла уже так привязалась к графине, что ни за что не хотела оставить ее. Она казалась довольной своей жизнью, однако Лиза, глядя на нее, думала, что женщина не может быть счастлива, если рядом нет любящего мужчины.
Эти мысли быстро промелькнули в голове Лизы, и она вспомнила заполненные работой дни в Лондоне, когда она жила не давая волю чувствам, где она не испытывала двойного притяжения замка и его хозяина.
Да, надо признать, хозяин замка очаровал ее, а после того, как он спас ей жизнь, она невольно стала проникаться новым, неведомым ей теплом к этому человеку. Она полагала, что теперь в ее глазах он превратился в героя, но, несмотря на это, упрямо твердила себе, что не имеет права соглашаться на эту фальшивую женитьбу, которая ему была выгодна во всех отношениях, легкое средство выполнить свой долг и сохранить связь в Мадриде.
Очень удобно! Молодая жена запрятана в Эль-Сефарине, и он постарается побыстрее обеспечить ей ребенка, а сам будет продолжать прежнюю веселую жизнь, развлекаясь в городе с женщиной, которой отдал свое сердце.
Лиза была погружена в свои невеселые мысли, когда услышала шаги, гулко отдающиеся на плитках дорожки, которая вела в беседку, скрытую в зарослях бугенвиллеи. Лиза сразу узнала широкий размашистый шаг графа, откинулась назад, в укрытие красных и белых цветов, в надежде, что он не заметит ее и пройдет мимо.
Но надежда оказалась напрасной, потому что на ней были ярко-оранжевые брюки, которые выдавали ее, и он сразу же заметил яркий цвет. Граф остановился у входа в беседку, закрывая собой проход, так что Лиза никак не могла ускользнуть.
— Ах вот вы где! Я вас искал, а вы скрываетесь в этом уединенном месте… — Его черные глаза сверкнули под шапкой смоляных волос, он стоял, глядя на нее, не вынимая рук из карманов темно-синих брюк. К брюкам очень шла голубая, в тон, шелковая рубаха, расстегнутая на вороте, в вырезе которого виднелась мощная коричневая шея.
Его молодой, энергичный вид так подействовал на Лизу, что у нее перехватило дыхание, и она замерла на фоне пышного тропического кустарника, который, как она узнала, был привезен одним из представителей рода Маркос-Рейес, некоторое время служившего генералом-губернатором Карибского острова. Долгой драматической истории этой семьи было бы достаточно, чтобы вскружить голову девчонке и без обаяния красивого смуглого мужчины, который казался таким высокомерным и был полон неотразимой мужской привлекательности, стоя сейчас перед ней. Даже прекрасная Франкиста не смогла настолько завоевать его сердце, чтобы он забыл о своем долге перед наследным именем и рискнул преподнести графине сюрприз, который, возможно, стал бы для нее смертельным ударом. Даже ей приходилось терпеливо дожидаться его вдали, пока он уладит свои семейные дела. Даже ей, потрясающей, обворожительной женщине, столь популярной в Испании, с бесподобной фигурой и черными кудрями.