— Это очень странно, Лиза, но друзья порой бывают излишне услужливы. Одна моя старая подруга из Мадрида хочет оказать мне услугу, рассказывая обо всех женщинах, которые гоняются за моим Леонардо, но мне больше незачем узнавать эти деликатные подробности. Меня мучит воспоминание… — Она приложила к глазам сверкающую драгоценностями руку. — Понимаешь, он очень привлекательный мужчина, и, естественно, у него было много женщин. Но теперь с этим покончено…
Графиня осеклась и осторожно посмотрела на Лизу, которая вслепую, ничего не видя, потянулась за сливками и опрокинула кувшин. Она стала торопливо протирать стол салфетками, чтобы молоко не пролилось со стола ей на платье.
— В чем дело? — Графиня нагнулась вперед и схватила Лизу за руку. Ее длинные ногти вонзились в плоть Лизы, но та, казалось, этого не замечала, такую внутреннюю боль и тревогу она сейчас испытывала.
— Я… я очень неловкая, Мадресита. Я все еще слегка взволнована вашим подарком…
— Нет, тут что-то другое! Леонардо что, поехал в Мадрид на свидание к той женщине, которая развелась со своим мужем?
— Нет…
— Говори мне правду! — Пальцы графини безжалостно сжались на Лизиной руке, вонзая в нее свои кольца и свой страх. — Я не такая уж дряхлая старуха, чтобы мне нельзя было говорить правду — хотя бы иногда. Давай, деточка, я же вижу по твоему лицу, что ты знаешь, почему он уехал, и я настаиваю, чтобы ты мне все немедленно рассказала.
— Я… я ничего точно не знаю, сеньора. Я просто подозреваю, что он поехал встретиться с ней, они старые друзья, к тому же деловые…
— Ах деловые партнеры? Por Dios note 13, и ты знала, что он едет к ней, и отпустила его! Когда мне было столько лет, сколько сейчас тебе, я умела удержать мужчину, особенно того, кого любила. Ах, не уклоняйся от правды, глупышка. Я знаю, ты любишь этого негодника.
— А вы знаете, сеньора, то, что он меня не любит?
— Ба, но я видела тебя в его объятиях. Он желает тебя, а умная девушка всегда может этим воспользоваться. А та, другая, — я не потреплю ее в своем доме. Я не позволю, чтобы имя Маркос-Рейес перешло к женщине, которая уже связывала себя узами брака с другим мужчиной. Она нечиста… — Внезапно графиня отпустила руку Лизы и откинулась назад на кресле с изможденным лицом. — Я волнуюсь, а это так вредно для моего старого сердца. Лиза, ты должна мне обещать, что выйдешь замуж за Леонардо. Он подарил тебе свое кольцо, он дал тебе слово, ему известно, что все люди здесь, в Эль-Сефарине, ждут не дождутся того момента, когда ястреб повенчается с голубкой. Они хотят, чтобы он подвел к алтарю девственную невесту… лилию, а не орхидею!
— Прошу вас, сеньора, вы не должны так расстраиваться. — Лиза торопливо обошла стол, и последние остатки ее застенчивости рассеялись. Она обняла за плечи эту гордую, хрупкую женщину и мягко поцеловала ее в щеку. — Леонардо выполнит свой долг, вы же знаете это, Мадресита. Он вас не подведет — и я тоже, если это будет в моей власти.
Мануэла, которая всегда была поблизости, торопливо подошла к ним из-под тенистой аркады. Они с Лизой вдвоем проводили ослабевшую графиню в ее покои на первом этаже. Только убедившись, что с бабушкой Леонардо все в порядке, Лиза направилась в кабинет графа и взяла там с полки английское издание «Уазеринг хейтс». Она села на большой подоконник и принялась читать про страстную и трагическую любовь Хартклиффа к Катерине. «Чудовище! Как я хочу, чтобы он был стерт с лица земли и из моей памяти!»
Прочитав эти отчаянные слова, Лиза взглянула в окно и увидела, что на улице потемнело, тучи, которые принесло с моря, нависли над башнями замка. Хуан говорил, что будет буря, и Лизу снова посетило чувство, что ей хочется сейчас грома и молний, чтобы разрядить и очистить атмосферу.
Она все еще сидела с книгой на коленях, рассеянно переводя взгляд от окна к словам: «Вместе они могли бы бросить вызов сатане и всем его легионам», — когда открылась дверь и в комнату вплыла Флорентина.
— Ах, вот вы где, в его комнате, сидите мечтаете и грустите. Но вы должны съесть обед. Я пришла спросить, что вам приготовить.
— Ах, да мне все равно. Мне и есть особенно не хочется…
— Девушка, которая постоянно думает о мужчине, теряет аппетит, только вам нет никакого резону сидеть здесь и морить себя голодом. Испанцы любят обнимать женщину, а не тощую швабру. Ну, идемте. — Широкая улыбка озарила лицо Флорентины. — Как насчет para picar, а? Немного нарезанной колбасы, ветчины, запеченной с медом, сыр и салат из огурцов и помидоров с уксусом? Вкусно, да? Это у кого хочешь разбудит аппетит.
— Ну разве я могу тебе отказать? — Лиза невольно заулыбалась. — Я поем здесь, мне нравится вид за окном из этого кабинета.
— Myu bueno note 14. — Флорентина поглядела на нее понимающе. — А еще можно почувствовать запах сигар, которые здесь курили. А что еще так пробуждает память, как запах мужского табака? Я принесу вам пряников. Только что испекла, они такие свежие и пышные — с пылу с жару. Когда наш сеньор был мальчиком, он всегда прибегал ко мне на кухню за горячими пряниками.
— Так вот откуда, — задумчиво нахмурилась Лиза, — в нем столько пряности.
— А что мужчина без этого? — усмехнулась Флорентина и обвела взглядом обшитые кожей стены кабинета. — Но вы уверены, что хотите обедать здесь? Сегодня эта комната стала какой-то мрачной, а фигуры на том гобелене как будто смотрят мне прямо в глаза.
— А, это только иллюзия, от сквозняка, — сказала Лиза, тоже посмотрев на конкистадоров в блестящих касках и кованых латах. — А мне они даже нравятся, у них такой вид, словно никто на свете не может сломить их гордыню.
Лиза быстро улыбнулась Флорентине, но в ответ получила серьезный взгляд, который внимательно вбирал в себя полудетский хвостик светлых волос, бледное платье, подвернутые под себя ноги девушки, сидевшей на подоконнике в обрамлении тяжелых бархатных занавесей.
— Будь ему под стать, — внезапно сказала Флорентина. — Не будь такой святошей и трусихой, как его мать!
Дверь закрылась за широкой фигурой в шелестящих шелках и фартуке, но слова ее остались в комнате, и благодаря им Лиза поняла, как плотно захлопнулась за ней ловушка предстоящей свадьбы. Все ее попытки высвободиться, казалось, только еще крепче связывали жизнь и надежды ее и жителей Эль-Сефарина. Из-за обособленного положения замка, в который почти не проникала современная жизнь, здесь по-прежнему держались старых ценностей. Леонардо был здесь господином и хозяином, но все равно его долгом перед народом, а прежде всего перед бабушкой, было привести в дом молодую невинную жену, настоящую жертву языческих законов жизни.
Лиза задумчиво сидела на подоконнике, чувствуя тяжесть драгоценного банта у своего сердца. Все ее мысли были прикованы к дороге, ведущей в Мадрид. Они приедут туда к вечеру, потому что Чано водит машину быстро. Леонардо сразу отправится в свою квартиру, а Ана поедет домой к Чано. Счастливая в предвкушении того времени, когда ее будут любить и желать.
Сапфир сверкал темным мрачным огнем у нее на пальце, когда она вцепилась в тяжелую занавесь, сминая в руке бархат, словно это было мучительное видение, омрачающее ее душу, — как Леонардо говорит с Франкистой по телефону, договаривается с ней о свидании, наверное, в дорогом, полутемном ресторане, где они обсудят свои дела, а потом придут к окончательному соглашению в ее квартире. Они оба светские люди и смогут привыкнуть к отношениям, которые будут включать третьего человека — ее саму.
Дрожь пробежала по телу Лизы, потому что она никак не могла смириться с мыслью, что ей придется делить Леонардо с другой женщиной. Она закрыла глаза под напором безжалостной правды, захлестнувшей ее… она хочет его целиком или не хочет совсем. Каким-то образом ловушка, в которой оказалась Лиза, должна открыться… она обо всем напишет своей золовке, и они вместе придумают, как сделать так, чтобы она могла вернуться в Англию, не причиняя расстройства графине. Как только она будет снова дома, на безопасном расстоянии от Леонардо, дни пойдут привычной чередой, превращаясь в недели и месяцы, и рано или поздно о ней все здесь забудут.