— И все только ради этого?
— Твое восхищение Жюно меня не удивило, я ведь тоже был… — отец осекся.
— Папа?
— Да, сынок, я был его лучшим учеником.
— Ты, ты учился?
— Я проучился год, и Жюно хотел отправить меня на практику. Арсен, когда узнал, что я не буду помогать ему с урожаем да еще и уеду, взбесился страшно.
— Вот это да.
— Он пошел в университет и наговорил Жюно неизвестно что, так что я больше туда не вернулся.
— Не может быть, чтобы дед так с тобой поступил.
— Да, сынок, но его нельзя осуждать, времена были тяжелые, я был нужен ему, и потом он считал, что я всему научусь у него.
— Он ревновал тебя.
— Да, я был лучшим учеником у Жюно.
— Теперь все понятно.
— Что понятно?
— Он назвал меня по фамилии на первой же лекции.
— Значит, он узнал тебя.
— Да, папа.
— Да, сынок, профессор в тебе не ошибся.
— О чем ты говоришь?
— Ты ведь так и не делаешь записи?
— Нет, я все держу в голове.
— А я везде вожу за собой мои и трясусь над ними, как над сокровищем, у меня уйдут годы на то, что ты сможешь сделать за месяцы.
— Ты так веришь в меня, отец?
— Да, сынок, теперь я знаю что ты — Винодел.
3
— Макс, Макс, вставай.
— Что случилось?
— Землетрясение.
Ласаль стояла посреди номера, уже почти одетая и упаковывающая ноутбук в сумку.
— Что?
— Землетрясение, быстро одевайся и собери документы.
— А как ты почувствовала?
— Нас здесь все время трясет.
Макс и Ласаль уже через десять минут были на улице. Было около трех часов ночи. Все постояльцы отеля высыпали на улицу. Час никто не решался войти в отель.
— Может, пойдем спать? — зевая спросил Макс.
— Да, Макси, сразу видно, что ты европеец и ничего не знаешь про землетрясения.
Макс, страшно сонный и еле соображающий, что происходит, невинно развел плечами.
— Спать нельзя, это все может повториться.
— И сколько мы будем ждать?
— Не знаю, но обычно после этого люди не спят несколько дней.
— Ласаль, ты что, да я усну прямо сейчас стоя, как боевая лошадь.
— Не знаю, как там у вас боевые лошади спят, а спать ты не будешь.
— Да ничего не буд…
В этот момент, не договорив, Макс упал, что называется «на ровном месте». Послышались звон разбитого стекла и крики людей. Крики были отовсюду. Они нарастали то с одной стороны, то с другой.
— Что это? — в глазах Макса застыл ужас.
— Это то, что ты назвал «ничего не будет». Ну что, пойдем спать?
— Нет.
Только сейчас Макс заметил, что улицы начали наполняться толпами народа. Начало рассветать.
— Что будем делать?
— Нужно найти Роббера и отца, — и Макс достал сотовый.
— Уверена, что связь не работает.
— У отца спутниковый телефон.
— А у Роббера?
— Обычный.
— Звони отцу.
Макс набирал номер отца, но в ответ только слышал тишину.
— Ничего.
— Может, просто разрядился?
— Да, я тоже хотел бы так думать.
— Ну, раз не отвечает, значит батарея села.
— Или…
— Макс.
— Спутниковый телефон ловит, только если видит небо.
Макс набирал попеременно то Роббера, то отца, но слышал в трубке одно и то же: «Сбой сети, повторите позже».
— Интересно, что с Интернетом?
— Думаю то же, что и с сотовой связью.
— Нам нужен Вай-Фай доступ.
— Пойдем искать, может быть, где-нибудь он чудом сохранился.
Через полчаса Макс увидел кафе и значок Вай-Фай. Кафе не сильно пострадало от землетрясения, и официанты, не зная, что им делать, зачем-то накрывали столы и расставляли посуду. Макс достал ноутбук, попытался подключиться.
— Ну что?
— Ничего.
— Плохо дело, в гостиницу возвращаться не имеет смысла.
— Ладно, поехали в Сантьяго.
Макс сел за руль и тут же включил радио. Все радиостанции молчали.
— Ласаль, покрути радио, вдруг что-нибудь поймаем.
— Давай попробую.
Минут десять радио молчало и вдруг:
«Аэропорт Сантьяго сильно пострадал, все самолеты, находящиеся в полете, перенаправляются в аэропорты Аргентины. Взлетные полосы повреждены. Также пострадало здание аэропорта, одна из опор коридора выхода к самолетам рухнула. В Сантьяго хаос, жители пытаются покинуть город».
— Это Аргентина передает.
— Скорее всего.
— Все, связь пропала.