— Я хочу знать о тебе все, Рей. О тебе, о Финне, о твоих родителях и почему ты живешь одна. Почему ты отчислилась из института и откуда у тебя ванна винограда, — Кайло стиснул ее крепче и заглянул ей в глаза: — И главный вопрос. Какого хуя тебя вчера понесло в бордель?
Рей вздрогнула и отвела глаза. Попыталась спрятать лицо у него на груди, а Кайло продолжил:
— Но предупреждаю, если снова соврешь, выпорю по-настоящему. Так и знай.
Нет, ну конечно, он бы не стал ее пороть. Но ему позарез нужна была правда: второй такой фортель он может и не пережить. Кайло решил дать ей немного времени собраться с мыслями, но тут дверь его спальни резко распахнулась. В нее влетела блондинка в хаксовой рубахе, и его, Рена пижамных штанах, взволнованным смерчем бросилась к ним и плюхнулась перед креслом на колени.
— Рей, — позвала удивительно нежно, — маленькая, с тобой все в порядке?
Кайло вскинул брови. Он глянул поверх блондинистой головы с растрепавшимися косами и встретился взглядом с ухмыляющимся Хаксом. Тот выглядел словно кот, нажравшийся сметаны. Похоже, уже успел повторить свой вчерашний оральный подвиг. Блондинка шептала что-то Рей на ухо — Кайло очень старался не прислушиваться. Хакс тем временем подошел вразвалочку.
— Кайло, это Кайдел, Кайдел, это Кайло, — пропел Арми скороговоркой. — Вот и познакомились.
Кайдел на него внимания не обращала. Хакс снова ухмыльнулся и продолжил:
— Кайдел нужны вещи. Мы съездим к ней. Потом в Первый Орден. Потом вернемся сюда и обсудим, что делать с Фаз. Еды захватим по дороге, — морда лица Хакса сделалась совсем гадкой. — Устроим милый семейный ужин.
— Рей, это Армитаж Хакс, мой лучший друг, — в свою очередь прибег к вежливости Кайло.
— Ага, а еще я деловой партнер этого бывшего профессора и шафер на вашей будущей свадьбе! — Хакс выпендривался изо всех сил перед своей блондиночкой. — Идем, детка, представишь меня семье. Оставим голубков в покое, они явно еще не закончили.
— Свадьба будет двойной тогда, — нахально хмыкнула Кайдел и смешно передразнила немецкий акцент: — Никаких больше цо-цо без обручальный кольцо, понял, майн либен?!
— По дороге поговорим, — Арми наконец оторвал свою добычу от Рей. — Слышь, профессор, один ствол у тебя. Если что — звони.
— Еду закажи у Серджио, — сказал им вслед Кайло.
Хлопнула дверь с автоматическим замком и в квартире снова воцарилась тишина. Кайло перевел вопросительный взгляд на Рей. Та немедленно покраснела, открыла рот, но вдруг ее желудок громко заурчал.
— Стыд-то какой… — пробормотала Рей, прикрывая глаза.
— Да ладно, — хмыкнул Кайло, — я большой мальчик и в курсе, что женщины едят и ходят в туалет. Ладно, гусеница, превращайся обратно в бабочку.
И он наконец позволил ей вылезти из-под одеяла. Выдал свою рубашку, которая сидела на изящной девчонке как платье. И за руку отвел на кухню, где усадил на стул. Рей еще смешно взвизгнула, когда ее голая задница соприкоснулась с прохладным сиденьем.
— Руки на стол, — скомандовал Кайло. Ну, просто потому что ему нравилась эта небольшая игра в подчинение.
Рей послушно положила руки на стол. Посмотрела на свое отражение на полированной столешнице. Внезапно спросила:
— Почему этот Хакс назвал тебя бывшим профессором?
— Я жестоко избил четверых на глазах у кучи свидетелей и под прицелом видеокамер. И очень неплохо вышел на роликах с четырех разных ракурсов, — говорил Кайло, сооружая великанскую яичницу. — Можешь потом посмотреть, я попал в новости. Даже если твой братец и его укурки не будут жаловаться, такое поведение не соответствует институтскому кодексу этики для сотрудников. В понедельник мне скажут собирать вещи и выметаться, а та тетка из ресторана, Эмилин Холдо, на радостях напьется и помочится на стол в моем кабинете.
— Прости меня. Это я виновата, — жалко пробормотала Рей, покаянно наклоняя голову. Выглядело красиво, как на картинах прерафаэлитов, особенно в лучах утреннего солнца.
— Положим, я сам дурак, — спокойно ответил Кайло. — Но знаешь, Рей, я думал, что они на тебя напали, и действовал инстинктивно. Если бы ты рассказала о себе немного больше, было бы проще.
— Мне стыдно говорить правду, — Рей вознамерилась опять пустить слезу.
— Я тебе уже говорил, что приму о тебе любую правду. Если над тобой издевались — я лично разберусь с каждым. Если ты совершила нечто стыдное, мне все равно. Хоть публичный эксгибиционизм, хоть воровство, хоть подделка чеков! Если бы я не успел ночью, я бы все равно тебя не оставил. Но пришлось бы везти тебя в больницу и ждать не меньше трех месяцев результатов анализов на венерические заболевания. А потом лечить.
Рей краснела и бледнела, запоздало ужасаясь тому, что могло бы с ней произойти. Кайло обошел стол и наклонился к ее уху.
— Еще раз соврешь, — шепнул, — моя хорошая, я не просто тебя выпорю так, что сидеть не сможешь. Я не стану тебя трахать, даже пальцем не коснусь до свадьбы. И уж конечно, не разрешу тебе баловаться руками. Поняла?
Он провел языком по ее уху. Рей мелко-мелко закивала.
— Еще раз и с самого начала, всю неприглядную правду. Не скрывая и не утаивая, — скомандовал он и вернулся к плите — яичница как раз подоспела.
Рей вздохнула и заговорила. Первые фразы дались тяжело, но потом из нее слова полились безостановочным потоком. Оказалось, она была дочкой образованных, но слегка ненормальных людей. Богема, проще говоря. Ее родители получили хорошее образование, но чрезмерно увлеклись левыми идеями и решили, что будут протестовать против потребления и засилья капитала. Так и жили — вечно на колесах, вечно без денег, зато полный багажник веществ, открывающих «двери восприятия». Сначала они даже не предохранялись — ведь это так по-мещански. Вот и появилась Рей.
Потом ее мать подхватила воспаление на очередных протестах против глобализации и больше не могла иметь детей. Не беда — они стали подбирать чужих. Рей пошла в школу в двенадцать лет, и то потому, что ее родители таки соизволили осесть на западе страны и на них положили глаз органы опеки. Жили они в развалюхе с сортиром во дворе. Но зато пытались привить детям «свободное мышление». Детей в итоге осталось трое — сама Рей и два пацана — Финн и По. Родители еще повторяли Рей, что она должна как белая чувствовать вину перед угнетаемыми национальными меньшинствами, к которым принадлежали мальчики. По был добрым пофигистом, вечно где-то пропадал. А вот Финн возмужал слишком быстро и часто приставал к Рей. Родители смотрели на это сквозь пальцы, ведь свободная любовь — это благо. И все бы ничего, но один из странных «продвинутых» гостей едва не изнасиловал Рей. Избил, сломал руку, но она вырвалась и убежала. Обидчика не нашли, Рей провела две недели в больнице, плакала и просила врачей оставить ее в палате навсегда. После этого их с Финном отправили в приют, а По сбежал.
Рей начала учиться, пошла в секцию по художественной гимнастике. Но Финн ревновал, что у нее есть увлечение. И однажды, когда она делала уроки, сидя на подоконнике окна в коридоре, сильно ее толкнул. Рей порезала руку и повредила на ней сухожилие. Гимнастика ей больше не светила. Она все равно училась как могла, а потом ее нашли бабка и дед по отцу. Уже старенькие и небогатые, но она прожила у них два самых счастливых года своей жизни. Сумела окончить школу с хорошими отметками, поступила в институт. Потом бабуля умерла от инсульта, дед всего на месяц от жены отстал. Они оставили ей небольшое наследство, но тут снова на горизонте появился Финн и выманил у нее почти все, до гроша. Она даже бросила институт. И в момент низшей точки Рей увидела Кайло.
Она стала мечтать, что он обратит на нее внимание, вытащит ее из бесконечной черной дыры, в которую превратилась ее жизнь с вечно лапающим ее Финном, его обдолбанными дружками, его просьбами «поработать» — понятно где и каким местом. На последние сбережения, которые она утаила, Рей сняла квартиру в доме Кайло. Финн чуть не лопнул от злости, но она уплатила за три месяца вперед, деньги возврату не подлежали. И теперь видела объект обожания чаще, но стеснялась подойти. А потом подруга по приюту снова привезла ей виноград со своей небольшой фермы, потому что у Рей была самая легкая рука (ну, или нога), и домашнее вино у нее выходило лучше всех.