Филипп Ноукс был одним из ближайших друзей Гилберта. До того, как навсегда поселиться в Австралии, он служил судовым врачом. Гилберт охотно поселил бы Юджинию не у Келли, а у Ноуксов, если бы не Мерион Ноукс — сердитая, не стесняющаяся в выражениях англичанка, которая с первого дня возненавидела Австралию. Гилберт не хотел, чтобы его невеста в первый же день по прибытии в Сидней выслушивала ядовитые замечания о колонии.
Фил же просто один из лучших людей на свете. Он много пьет и много работает. Он откровенен, честен и неустанно борется за права ссыльных. Не раз Ноукс навлекал на себя недовольство тем, что разоблачал садистское поведение некоторых хозяев. Неприятный скандал произошел в связи со смертью одного работника, которого хозяин подверг жестокой порке. Хозяин этот принадлежал к числу недавно разбогатевших землевладельцев, и у него было немало влиятельных друзей. В течение нескольких дней оставалось неясным, кто победит в борьбе — человек, орудовавший плетью, или Фил Ноукс, дружок ссыльных, как его начали называть. К счастью, делом заинтересовалась газета «Остралиэн», напечатавшая статью, в которой содержался страстный призыв к справедливости и гуманности. Где граница между справедливым наказанием и убийством? — спрашивала газета.
Осужденный общественностью землевладелец покинул колонию, а доктору Ноуксу пришлось тратить еще больше сил на лечение бессчетных больных, чтобы оправдать свои выступления в защиту тех, кого он называл отбросами общества, ставшими жертвами несправедливости социальной системы. Это нравилось его жене еще меньше, нежели вынужденное пребывание в стране с такими ужасными нравами.
Когда доктор пришел на место трагедии, единственное, что он мог сделать, — это констатировать смерть от огнестрельного ранения и порекомендовать овдовевшей женщине отправиться в полицию и рассказать дежурному полицейскому о случившемся.
Она спокойно согласилась. Ей уже удалось взять себя в руки. Пригладив волосы, она надела шляпу. Дверь убогой лачуги, где осталось тело убитого, захлопнулась, и бедняжка обреченно двинулась по улице в сторону казармы, сопровождаемая Гилбертом и врачом.
Отвечая на вопросы доктора Ноукса, вдова сообщила, что ее зовут Молли Джарвис. Она состояла в браке с покойным Харри Джарвисом всего полгода. У Харри были больные легкие, и, вероятно, прожил бы он недолго, но считал, что брак хоть в какой-то степени защитит ее от жизненных невзгод. Ведь на большее женщина в ее положении рассчитывать не может.
Да, заявила Молли с вызовом, она приехала сюда на корабле с партией ссыльных восемь лет назад и лишь недавно была отпущена на свободу. Она работала поварихой в трактире «Севн Белз» — место достаточно скверное, — но никогда не выходила на панель. Эти сегодняшние мужчины приняли ее за проститутку, а получив отказ, пришли в ярость. Нет, она никогда их раньше не видела и описать не может, так как было слишком темно и лиц она не разглядела. Они выйдут сухими из воды, а тем временем бедняга Харри убит, мужчинам всегда удается ускользнуть от наказания, не так ли?
Это было сказано без горечи — просто она констатировала факт.
— Не всегда, — сухо возразил доктор Ноукс, а Гилберт внимательно взглянул на молодую женщину, пытаясь разглядеть ее лицо под низко надвинутой на лоб черной шляпой.
Ее голос и манера говорить его заинтриговали — это не была речь настоящей леди, но и не говор прислуги. Наверное, Молли служила где-то, где научилась говорить лучше, чем обычно говорят люди ее положения. Но что ему нравилось больше всего — это ее умение владеть собой. Какие бы сильные чувства гнева и скорби ни бушевали в ее душе, Молли находила в себе силы изъясняться спокойно и логично.
Так значит, она имеет зуб против мужчин. Ну что ж, для женщины в ее ситуации это вещь достаточно обычная. Необычным было ее спокойствие. Она не впадала в истерику, не ругалась. Да, таких женщин сыщется не так уж много. К такому выводу они с Филиппом пришли единодушно, оставив вдову на попечении сержанта полиции.
Доктор Ноукс смертельно устал, ведь он начал свой рабочий день в пять утра — принимал роды. Гилберт вспомнил, куда первоначально собирался направиться — к смотрителю Ботанического сада. Но сейчас было уже за полночь, ничего не успеть. Остается только лечь спать.
Однако Гилберту не спалось, неожиданно для себя он начал гадать, какое преступление могло повлечь за собой ссылку Молли Джарвис. Ему, конечно, не было до этого никакого дела, и все-таки размышления, а также шок, пережитый от совершенного на его глазах преступления, не давали ему уснуть.