- Лиам, - простонала я, - уходи, пожалуйста!
Лиам усмехнулся. Затем он поднялся на ноги, и я думала, что он сейчас уйдет, но он поднял меня на ноги, смотря мне в глаза. А мне пришлось посмотреть на него. Он прижал меня к стене, придерживая за плечи.
- Ты ужасно выглядишь, - усмехнулся он, убирая мне волосы за уши.
- Впрочем, как обычно, - усмехнулась я.
Лиам слегла рассмеялся, затем стал прибирать мои пышные волосы за уши, чтобы они не свисали мне на лицо. Он бережно поцеловал меня в уголок рта.
- Ты был прав, - попыталась улыбнуться я.
- Я часто оказываюсь прав. В чем на этот раз?
- Прогуливать - полезно, - размеренно дыша, напомнила я.
Лиам улыбнулся мне, отчего мне стало получше. Тошнота отступала. Он поцеловал меня в другой уголок рта и я смущенно улыбнулась.
- Ну вот, - протянул он, начиная легко трепать меня за щеки, - другое дело. Выглядишь уже лучше. Румянец на щеках не помешает.
- Тебе бы стилистом идти работать, - рассмеялась я.
- Я серьезно! Даже у покойников цвет лицо лучше, чем у тебя был.
Я рассмеялась, слегла хлопнул его ладонью по плечу. Лиам сделал вид, что это было сильно и очень болезненно.
- Давай, давай, бей меня еще, - лениво протянул он, рассмеявшись.
- Ну вот, - воскликнула Дакота, выйдя из-за угла, держа в руках стакан воды, кажется, что со льдом. - Тебе уже лучше!
- Но от холодной воды я не откажусь, - улыбнулась я, взяв стакан с водой.
Жадно поглощая воду, у меня начинало сводить мышцы лица. Зубы, казалось, совсем свело от холода, но я продолжала пить, пока Лиам не выхватил у меня стакан из рук. Заметив мое выражение лица, он улыбнулся.
- Не будь такой жадиной, может, я тоже пить хочу. - Он начал поглощать воду. А я стояла с обиженным лицом, но потом успокоилась.
В конце концов я не пошла на биологию, просидев в коридоре.
Заглянув в расписание, я увидела, что следом идет английский. Быстро схватив сумку, которую Дакота мне вынесла из биологии, я рванула в кабинет, чтобы меня никто не заметил, а то начнутся эти вопросы...
Английский проходил спокойно, как и в любой другой день. Я сидела за второй партой вместе с Дакотой, и в моменты, когда учитель отворачивался, мы перешептывались.
Под конец урока, я почувствовала незнакомую боль в груди, я поднесла ладонь к груди, приводя дыхание в порядок. У меня уже бывало такое в детстве, когда я слишком быстро бежала, дыхание не выдерживало. Становилось противнее, будто тупым предметом мне кто-то бил по груди. Воздуха начало не хватать.
- Кристен? - волнительно спросила Дакота, - с тобой все хорошо?
- Да, все хорошо, - выдохнула я, - сейчас... - Я глубоко вдохнула воздух и выдохнула, боль отступила. Наверное, опять дыхание подводит, потому что я волнуюсь из-за того, чтобы меня никто ни о чем не расспрашивал. Волнение - мой враг.
- Что такое? Хорошо? - еще раз спросила она.
- Да, просто бывает такое, когда волнуюсь или переживаю.
Дыхание приходило в норму, все начало стабилизироваться, но неприятное жжение в области сердца напоминало мне о детстве. В горле все немного горчило. Ощущение такое, что высоко-высоко поднимаешься по американским горкам без ремня, а затем резко, в одну секунду, дорога обрывается и ты летишь вниз. Я отбросила мрачные мысли и искала глазами Лиама, взгляд которого с опаской прожигал меня.
Лиам. Понедельник. 00:02.
Она пришла ко мне в полночь прямо к дому. Причём, я даже не приглашал её.
Я открыл для неё дверь, повесил её куртку на вешалку и сделал горячий кофе. Джеймс не говорила ни слова. Она молча прошла на кухню и плюхнулась в кожаное кресло, словно ей было лет пять и кто-то отобрал у неё леденец. Ей ещё губки надуть не хватало!
- Твой кофе, - сказал я, протягивая ей чашку.
- Спасибо, что хоть знаешь какого рода слово "кофе", - съязвила она.
- Кофе - он мой, - улыбнулся я.
- Нет, мой, - надулась она, - дай сюда.
Джеймс взяла у меня кружку и принялась делать большие глотки. Как ей не горячо? Она едва поморщилась, но каждую секунду отхлебывала из кружки.
- Так что привело тебя ко мне? - осторожно спросил я.
- Господи, - закатила глаза она, поставив кружку на пол, - мне что, прийти к тебе нельзя?
- В двенадцать ночи? Конечно, можно!
- Держи свой сарказм при себе, приятель, - предупредила она.
Я лишь улыбнулся тому, как она мило злится. Мне вдруг захотелось потискать её за щечки и поцеловать в макушку. Никто не умеет так злиться, как она. Мило. Без зла. Но злиться.
Настоящая колдунья, а не Кристен Джеймс.
- Мне нравится, что я могу прийти к тебе, плакать и жаловаться на весь мир, - сказала она, заглянув в мои глаза.
Я подошёл к ней, устроился около её ног и положил свою голову ей на колени. Джеймс принялась нежно и аккуратно поглаживать меня по голове своей легкой рукой.