Мать пришла непривычно рано, в восемь часов. С пристрастием оглядела Ленку, словно после одного дня в новой школе надеялась найти у неё нимб или отросшие крылья.
– У вас ЧП? – поинтересовалась Ленка, таща принесённые матерью пакеты на кухню. – Я ждала тебя к десяти.
– Ты не рада? – Мать выложила из сумки на стол ещё пару пакетиков.
– Вообще-то меня пугают всякие изменения графика. Стабильность – вот моё кредо.
– Стабильная ты моя, – мать чмокнула её в щеку. – Как всё прошло? Влилась в социум?
– Полностью и без потерь.
– Хорошо, – она беспокойно вгляделась в лицо дочери. Ленка торопливо изобразила улыбку Буратино. – Ты мне расскажешь, если что-нибудь случится?
– Обижаешь, я ж сплошная откровенность.
– Ах, Ленка, – она неожиданно привлекла её к себе и так протяжно вздохнула, что Ленка почему-то расстроилась.
Она вывернулась из объятий, независимая и суровая.
– Так, ты, кажется, в душ собиралась. Так иди уже. А я еду буду греть. Есть хочу ужасно.
Спровадив уставшую родительницу, Ленка бодро распотрошила пакеты, раскладывая по тарелкам салаты, нарезанный сыр. В контейнере нашлось что-то мясное в остром соусе и было отправлено в микроволновку разогреваться. И, только разложив всё на столе, она поняла, что, выдерживая этикет, долго наблюдать за едой не сможет.
Мать пришла освежённая, без макияжа, в большом пушистом халате, который был ей очень велик, но она его любила, видимо за эту огромность и уютность, и не хотела подбирать по своему размеру.
– Я тебе купила манжеты и воротничок, – сказала мать, принимаясь за еду, причём делала это так изысканно неторопливо, словно была на великосветском приёме.
– Зачем? – удивилась Ленка, уже вылизывая тарелку – матери она позорно не дождалась.
– К школьной форме.
– И в честь какого праздника такое излишество?
– Так раньше каждый день носили. Елена, оставь в покое тарелку Это не эстетично. И сядь нормально, перекрутилась вся.
– Не боись, в ресторане я так не буду делать.
Мать только головой покачала, но воспитывать перестала.
– Принеси мою сумочку.
Ленка сходила за сумкой и с изумлением приняла из рук матери белоснежные кусочки ткани, окантованные кружевом.
– Чё за фигня? Они же белые!
– А какими они должны быть? – слегка удивившись, она отняла у дочери воротничок с манжетами.
– Чёрными, – уверенно заявила Ленка. – Кто ж в школу белое надевает? Они же за день испачкаются.
– От стирки ещё никто не умирал, – задумчиво сказала мать и с какой-то просветлённой улыбкой погладила кружево. – Мы даже соревновались друг с другом, у кого манжеты самые белые.
– Жесть, – только и нашла что сказать Ленка. – Изощрённо вы, однако, развлекались в прошлом веке.
– Смотри, какая красота, – мать расстелила на столе воротничок и была явно очарована его изогнутой формой и упругостью накрахмаленных кружев.
– Так вот ты какая, ностальгия, – с чувством выдохнула Ленка. – Твой образ навек отпечатался в моём сердце.
Мать шутливо хлопнула её воротничком по лбу.
– Ничего ты не понимаешь в эстетике форм.
– Угу, тупая с детства, – легко согласилась Ленка и взяла в руки белоснежное чудо. – А как он цепляется? Тут ни пуговиц, ни петель.
– Пришивается. И манжеты тоже.
– Что? Да это же издевательство! – возмутилась Ленка. – В космический век тупо пришивать?
– Ничего, вспомнишь, как иголку в руках держать. Кстати, а почему ты форму постирала? Что-то случилось?
Мать, сложив посуду в раковину, обернулась, и по выражению её лица Ленка поняла, что манёвры с запудриванием мозгов не пройдут. Мать намеревалась выпытать всё. Значит, придётся говорить правду.
– Я… ну… упала в лужу, разбила коленку Всё.
– Всё? – Она вопросительно приподняла бровь.
Ленка затосковала. Рассказывать подробности жутко не хотелось. После того, что случилось в настоящей школе, мать и так чересчур беспокойно себя вела, надеясь пресечь неприятности ещё до их проявления.
Её выручил домофон. На его грустную трель она пулей сорвалась с места. Мать что-то сказала, но Ленка уже не слышала.
– Кто там? – запыхавшись, выдохнула в трубку.
– Это Маша, – тоненько пропищало из домофона. – Я забыла взять твой номер телефона, чтобы уточнить время. Можно я зайду?
– Заходи, – Ленка в лёгком остолбенении повесила домофонную трубку.
– Кто это? – любопытно выглянула в прихожую мать.
– Подшефные.
– Ты взяла шефство над младшими? – Во взгляде матери вдруг пробилось уважение.
– А что, я хуже других? – Она даже оскорбилась.
В дверь энергично затарабанили, и Ленка бросилась открывать. В коридоре стояло человек десять. В основном мальчики. Все в тёмных курточках и с капюшонами на головах. Впереди, плечом к плечу, стояли Маша и Оксана. Лица у всех были крайне решительные.