После довольно длительной паузы Дэвид наконец произнес:
— Ладно, это хотя бы более или менее проясняет ситуацию, не так ли? Теперь я вижу всю картину. Жаль, что ты не рассказала мне раньше. Я потерял много времени, не понимая характера наших отношений. Должно быть, ты смеялась надо мной…
— Нет, Дэвид! — закричала она в отчаянии, заметив необычное выражение его глаз. — Ты все неправильно понял, поверь мне!
— Не думаю. — У него уже сложилось определенное мнение, и теперь он только мрачно улыбался.
— Дэвид, меньше всего на свете я хотела ранить тебя! — запротестовала Луиза, он заметил муку в ее темно-голубых глазах и некоторое время просто молча смотрел на нее.
— Я верю тебе. Хотя многие мужчины и не поверили бы. Но я знаю, какое у тебя мягкое сердце, Луиза. Все-таки я бы предпочел, чтобы ты мне все объяснила.
После этого он повернулся, сел в машину и уехал; она смотрела ему вслед, подбирая подходящие ругательства.
Он прав. Ей следовало сказать ему, что она любит другого мужчину, и не позволять их отношениям тянуться многие месяцы, хотя сознавала, что они не имеют будущего.
— Полагаю, это был ваш жених, — раздался в тишине голос Закери.
Она повернулась к нему в сильнейшем негодовании.
— Может быть, вы объясните, мистер Вест, как вам удалось вылечить неизлечимую головную боль? — яростно потребовала она.
— По-моему, она сама прошла, — кротко улыбнулся он.
— Прошла? — резко повторила за ним раскрасневшаяся Луиза.
— Правда поразительно? В какой-то момент боль просто ослепила меня; но потом я услышал звук подъезжающей машины, открыл дверь и увидел вашу ссору с тем парнем. Я сначала не понял, что у вас происходит, подумал, что он врезался сзади в ваш автомобиль или вы поцарапали его — в общем, что-то в этом роде. Я пошел, чтобы поддержать вас, но понял, что вы знакомы с ним и ссоритесь по гораздо более личному поводу, чем я предполагал. Он смотрел на меня как на слизня, попавшего к нему в салат, а вы, заикаясь как школьница, пытались извиниться за то, что приехали сюда.
Луиза злобно огрызнулась:
— От вас было не слишком много помощи. Могли хотя бы сказать ему, что заставили меня подумать, будто вам действительно плохо.
— Я собирался, — возразил Закери. — Но он прервал меня и начал кричать на вас, и в любом случае… к тому времени мне стало намного лучше, и мне показалось, что он не поверит ни единому моему слову.
Луиза не могла отрицать, что, возможно, он прав. Дэвид подумал бы, что Закери лжет. Невозможно было представить, что у Закери болит хоть что-нибудь: у него был отличный цвет лица, глаза блестели.
— Мне самой верится с трудом, — произнесла она ледяным тоном. — Боюсь, что история про чудесное исцеление не очень убедительна, мистер Вест.
Усмешка сошла с его лица, он напрягся и посмотрел ей прямо в глаза.
— Вместе с тем это правда, — настаивал он. — Не знаю, почему голова так быстро прошла, но факт остается фактом. Может быть, мне помог адреналин, выработанный моим организмом, когда я оказался свидетелем столь яростной схватки?
— Ох! — прошептала она, испытывая сильное желание поколотить его. — Как насчет еще одной яростной схватки? Подозреваю, что на этот раз у меня схватка будет с вами!
Предварительно посмотрев по сторонам, он одарил ее дразнящим взглядом.
У Луизы на шее начал бешено биться пульс. Она не смогла выдержать его взгляд и отвела глаза в сторону.
— Вы без толку потратили мое время, — пробормотала она, загородившись от него ресницами.
— Мне очень жаль. — По его тону было ясно, что ему не только не очень жаль, но и вообще не жаль. — Я уже давно ничем не занимался, только целыми днями хандрил. Видимо, от скуки голова и разболелась. До аварии я всегда был занят, с раннего утра до позднего вечера, а в течение светлого времени суток работал. Выписавшись из больницы, я брожу по дому, делаю что-нибудь, но мой мозг не занят. Может, он таким образом протестует?
— А может, вы преувеличили свои симптомы, когда разговаривали со мной по телефону!
— Нет, конечно, нет! Боль была настолько сильна, что мне казалось — я бьюсь головой об стенку.
Она поверила ему, а еще больше — настойчивости, с которой он это произнес, но злобы у нее не убавилось.
— Но я так и не поняла, почему вы не сказали Дэвиду правду. Какая разница, поверит он вам или нет; это же лучше, чем давать ему вот так уехать. Неужели вам не показалось, что в сложившейся ситуации вы обязаны были это сделать для меня? В конце концов, виноваты во всем именно вы.
— Так бы я и поступил, если бы у меня не сложилось впечатления, что ваше сердце не будет разбито от разрыва с ним, — медленно произнес он, и краска горячей волной прихлынула к ее щекам.
— Вы ничего об этом не знаете!
— Возможно, но у меня есть глаза и уши. Если бы вы действительно хотели переубедить его, то обязательно сделали бы это.
Она прикусила губу. Он был слишком догадлив, и это ее пугало. Он в состоянии и дальше копаться в ее душе. Луиза опасалась, что там он наткнется на ее чувства к нему, лежащие столь открыто. Такого унижения она не вынесет.
— Ну ладно, в любом случае моя помощь вам, кажется, не нужна, так что я поехала, — произнесла она, поворачиваясь к машине.
Закери схватил ее за руку.
— Не уезжайте!
Она смерила его полным подозрения взглядом темно-голубых глаз.
Его улыбка была почти мальчишеской: полураскаивающаяся-полупросящая.
— Я уже несколько дней ни с кем не общался. Вы ужинали? У меня немного продуктов, но я могу приготовить яйца с беконом или омлет. Только не оставляйте меня, Луиза.
Первый раз он назвал ее по имени. Она отметила это, испытав своего рода небольшой шок, но в ответ произнесла только:
— Мне надо возвращаться.
Ей ужасно хотелось остаться, но она боялась, что он может ранить ее в этот раз еще больнее. Он был влюблен в другую женщину. К ней же самой он испытывал платонические чувства. Его интересовало ее общество только потому, что это было лучше, чем совсем никакого. Это ее ничуть не радовало.
— Останьтесь хотя бы на часик, — предложил он, выхватывая сумку из ее рук. — Что у вас здесь? Орудия пыток?
— Медицинские инструменты. Я думала, что мне придется вас обследовать, — ответила она, стараясь отобрать у него сумку, но он держал ее на расстоянии вытянутой руки.
— Вы все равно можете обследовать меня, чтобы удостовериться, что головная боль не вернется. А потом я приготовлю нам ужин.
— Я привезла еду с собой, — смущенно сдалась она. — Когда вы позвонили, я как раз готовила ризотто, поэтому решила захватить его с собой. Я подумала, что смогу его разогреть у вас, если мне придется здесь задержаться, например в ожидании неотложки…
Недоверчиво прищурившись, он спросил:
— Неужели вы подумали, что мне настолько плохо?
— Лучше быть готовым ко всяким неожиданностям. У вас был такой голос, словно вы при смерти.
— Тогда я себя именно так и чувствовал. — Закери скривил губы. — Ваше ризотто тоже здесь? — поинтересовался он, все еще сжимая в руках ее сумку.
— Да. — Она наконец окончательно капитулировала. Пусть он использует ее как развлечение, потому что ему скучно. Пусть его бы устроила любая другая женщина, оказавшаяся на ее месте. В этом было, конечно, мало приятного, но главное, что она нужна ему. Ей было больно видеть, как он страдает от одиночества, и, в конце концов, авария ведь случилась по ее вине. Она постоянно корила себя. Если бы она не позвонила отцу и не заставила его спешно броситься к ней, он бы не врезался в Закери и Закери не страдал бы от головных болей из-за того, что не может больше работать.
Но сейчас Луиза отчаянно хотела быть с ним, что бы она себе ни говорила, ей доставляло радость даже просто смотреть на него, слышать его голос — почему же ей не доставить себе эту радость? Даже если это была всего лишь иллюзия счастья? Он никогда не должен догадаться, тем более она ему не признается в своей любви, но неужели хотя бы в этот вечер ей не удастся скрыть свое чувство?
— Если вы не слишком голодны, его можно разделить на двоих, — произнесла она спокойным голосом. Закери тепло улыбнулся, отчего ее сердце учащенно забилось. Удивительно, как все-таки преображала улыбка это мрачное, израненное лицо. Неужели он и впрямь считал, что отвратителен, что отталкивает женщин? Если бы он знал, что с ней делал один его взгляд, то понял бы, сколь абсурдна такая мысль!