— Идея!
— Классно придумал!
— Наконец-то у нас будут нормальные приколы!
Зальцман и его одноклассник удивлённо переглянулись и заулыбались. По-хорошему так.
— Нет, — сказала вдруг Юля. — Не пойдёт. Член редколлегии — он же в Совете. А как мы его возьмем в таком виде? Что другие скажут, типа Бобриковой?
Зальцман перестал улыбаться.
— Я цивильно оденусь, — тихо сказал он. — Честно. Если возьмёте.
— По рукам, — серьёзно ответил Витька. — Послезавтра на восьмом уроке как раз газету будем делать. Если хотите, приходите вместе.
Парни закивали.
— Только ты на уроках выступай поменьше, ладно? — попросил Витька. — А то нам неудобно за тебя будет.
— Я лучше фельетон напишу, — задумчиво отозвался Зальцман.
— Приноси, почитаем. Идите, ребята. Нам надо дальше работать…
Когда за ними закрылась дверь, Витька устало глянул в список:
— Кто следующий?
— Давайте прогульщиков, с ними быстро, — предложила Юля.
— Тогда лучше их оставить на закуску, — здраво возразила Таня и обернулась ко мне. — Давайте этого, с дракой. Лера, из твоего класса?
— Да.
— Агрессивный?
— Вот то-то и странно, что нет. Тихий обычно.
— А что не поделили-то?
— Понятия не имею. Меня в тот день в школе не было.
— Жалко. Ну, Мишка, зови.
И вошел Сельцов.
Он встал перед нами — самый обыкновенный пацан. Серые джинсы, чёрная футболка с длинными рукавами, тёмные кроссовки. Только волосы придавали ему некоторую индивидуальность — светлые, немного вьющиеся, спутанные и падающие на глаза. Да и то, причёской он выделялся у нас в гимназии, а на улице таких — сколько хочешь. Папа называет их «социальные невидимки» — они мгновенно растворяются в толпе, слившись с тысячей таких же невыразительных типов.
— Сельцов, — тоном прокурора начал Витька. — Объясни совету, что за драку ты учинил?
— Не ваше дело, — бесцветно отозвался Сельцов.
Какая наглость! Я задохнулась от возмущения. Ладно, это не старшеклассников ругать, здесь я могу развернуться вовсю!
— Ошибаешься, — сказала я. — Это дело Совета.
Сельцов бросил на меня презрительный взгляд и отвернулся. Да кем он себя считает?!
Витька задумчиво пробормотал:
— Интересно, кто-нибудь нам может объяснить, что произошло?
Светлана Ивановна ответила:
— Это трудно назвать дракой. Он просто избил двух одноклассников.
— Один? — с сомнением глянув на Сельцова, переспросил Витька. — Двоих? Мелких каких-нибудь?
Это верно, у нас мальчишки как из разных классов. Кто-то так и остался ещё пацаном, а некоторые учителей ростом перегнали. Но эти-то двое…
— В том-то и дело, что нет, — объяснила я. — Пострадавшие совсем не мелкие. Скорее, наоборот.
— Да? — ещё больше заинтересовался Витька. Ну-ка…
Он встал, подошел к Сельцову и взял его за запястье. Глянул на костяшки пальцев.
— Отвали! — Сельцов выдернул руку.
— Спокойно, — отозвался Витька, возвращаясь на свое место. — В общем, всё ясно. Чувак ходит на единоборства. Я прав?
— Это тоже не ваше дело, — отсутствующим тоном ответил Сельцов, глядя поверх голов.
— Послушай, — Витька говорил с непробиваемым спокойствием. — Я на твоей стороне. Отметелить двоих в одиночку — это круто. Но и ты нас пойми. Мы ведь не можем никак не реагировать. Всё-таки такое событие у нас — ЧП. А мы понять не можем, в чём дело. Ведь наверняка была причина?
— Была.
— Какая?
— Не ваше дело.
И тут я не выдержала. Раздражение выплеснулось наружу.
— Не будь свиньёй, Сельцов! Тебе хотят помочь, а ты выпендриваешься!
— Мне не нужна ваша помощь.
— Крутого играешь? Киношек насмотрелся? Тебе руку протягивают, а ты от неё отмахиваешься. Я бы на твоём месте…
Он вдруг подобрался и мотнул головой, откидывая волосы со лба. Глянул в упор очень тёмными глазами. И процедил сквозь зубы:
— На моём месте? А ты была на моём месте? Ты же ничего не знаешь!
— Там и знать нечего! — в запале ответила я. — У тебя серая, никчёмная жизнь!
— А ты — дура, — со скукой ответил Сельцов и снова отвернулся.
Тёмная волна бешенства поднялась откуда-то из живота и накрыла меня с головой. Я ещё успела увидеть, как Витька угрожающе приподнялся, как вскочил Мишка, но тут в глазах потемнело, а ноги подкосились. Так бывает, когда долго сидишь на корточках, а потом резко встанешь. Но ведь я не вставала!
Уши заложило, стало трудно вдохнуть. Последняя мысль — я что, теряю сознание? А потом под спиной оказался твёрдый пол, и где-то высоко прозвучал резкий, очень громкий голос Светланы Ивановны: