И тут у меня потемнело в глазах.
«Скорая» всё-таки приехала. Когда сразу два ученика падают в обморок, это событие. Но ничего у нас не нашли. Только у меня синяк на коленке — ушибла, когда падала от подножки Тихонова. Кстати, ему здорово влетело.
А Сельцову ничего не было. Даже наоборот — Светлана Ивановна посмотрела на него одобрительно.
Мы вышли из медкабинета и, не сговариваясь, сели на широкий подоконник у раздевалки.
Я не спешила домой. Мне нужно привыкнуть к мысли, что я — снова я.
Игорь тоже никуда не торопился. Молча смотрел в противоположное окно. Его плечо еле ощутимо касалось моего.
Интересно, почему он не уходит? Тоже привыкает к себе? Или… есть другая причина?
— Скоро польёт, — без выражения произнёс Игорь.
— Ага… Ты не знаешь, с чего вообще Тихонов ко мне цепляется? Вы ведь в одной компании тусуетесь.
— Слышала выражение «классовая ненависть»? — хмыкнул Игорь.
— Да, но причём оно здесь?
— У него отца нет, мама на двух работах впахивает, чтобы он мог в хорошей школе учиться. Вот он и ненавидит всех, кому что-то само собой достаётся.
— Но мне же не само собой!
— Я знаю. А он — нет.
— Так объясни ему!
— Зачем? — весело удивился Игорь. — Ты сама объяснила. А вот если он плохо понял, тогда я добавлю.
Это была серьёзная заявка. Хотя, с него станется за любую девчонку заступиться.
Я тоже уставилась в окно напротив. Над домами висела тёмно-фиолетовая туча.
Не хотелось верить, что всё закончилось. Я поеду к Машке в больницу, Игорь — на свою тренировку. Потом — по домам. И всё станет как раньше.
Между нами повисло напряженное молчание. За окном так же затихла улица. Там будет гроза. А здесь?
Чтобы разом всё выяснить, я спросила:
— Слушай, а что за странная смска тебе пришла?
— Где?
— В телефоне посмотри.
Игорь достал свою «раскладушку», глянул и улыбнулся. Значит, не спам. Но взгляд у него стал отсутствующим.
Моё сердце застучало, как барабан. Если Игорь промолчит или уйдёт от ответа — значит, нужно прощаться и идти домой. И нечего тут сидеть и ждать невесть чего.
— Друг пишет, — объяснил Игорь. — Из армии. Дни считает до дембеля. Приказ давно вышел, а его всё не отпускают.
Моё сердце обрадовано подпрыгнуло. Но я постаралась ответить спокойно:
— Сколько же ему лет?
— Двадцать.
«Самый дурацкий возраст», — вспомнила я. И попыталась представить дружбу с кем-то из папиных студентов. Допустим, мне было бы интересно с ними. А им со мной?
Значит, Игорь не так прост. Даже пожив его жизнью, я почти ничего о нём не знаю…
— А что вы вместе делали?
— На тренировки ходили, компьютеры собирали. Он мне книжки приносил всякие. А ещё мы разговаривали. У него младший брат такой, как я, только в другом городе живёт. После развода родителей с матерью остался. А Дэну уже двенадцать тогда исполнилось, он мог выбирать, вот и поехал с отцом.
Игорь рассказывал об этом так спокойно, как будто мы сто лет знакомы. И я сказала:
— Поехали к нам. Уроки сделаем и вообще…
Игорь улыбнулся:
— Хорошее предложение. Особенно мне нравится «и вообще».
Из-за угла донесся разгневанный голос припадочной физички. Её визг ни с чем не спутать. Когда так верещат, трудно разобрать слова. До нас донеслось только «гимназист», потом «родители», и, совершенно отчетливо: «Я бы на твоем месте…».
Мы переглянулись. Я почувствовала, как против желания начинаю улыбаться.
— Анастасия Эдуардовна ещё не знает, какая это опасная фраза.
— Да уж, — хмыкнул Игорь. — Но если бы люди от неё каждый раз телами менялись, мир бы с ума сошел.
— Почему же это случилось с нами?
Игорь задумчиво посмотрел на меня. Внимательно и серьёзно, словно проверяя, можно ли мне доверять. И негромко ответил:
— Не знаю на счет тебя. Но мне, по-моему, просто повезло.
Я не отвела взгляда. Сейчас смутиться и сделать вид, что он ничего такого не сказал, значило бы провалить проверку.
Игорь улыбнулся незнакомой мягкой улыбкой. Я снова почувствовала его плечо. Теперь касание не было случайным.
А за окном пошел снег. Крупный, белый, похожий на хлопья сладкой ваты.
От него город выглядит как чистый лист, на котором нам ещё предстоит написать свою историю.