— Что случилось? — с меня тут же слетело всякое веселье.
— Завтра придёт девушка, которая только что звонила. К пяти часам. А у нас дома неделю не убрано.
— У меня завтра Совет. Могу не успеть. Может, лучше сегодня?
— Можно и сегодня. Только без фанатизма. Коридор и мой кабинет убери обязательно. Пыль протри на всех полках. И в кухне порядок наведи на всякий случай. Вряд ли она чай останется пить, но лучше не рисковать. А то потом будет говорить — великим критиком прикидывается, а у самого чашки немытые.
— А ты прикидывался?
— Да не особо. Наши общие знакомые попросили высказать мнение о её сказках, я и высказал. Как есть. А она теперь сатисфакции требует. Придёт с пачкой своих текстов и будет доказывать, что не графоманка.
— И докажет?
— Вряд ли. Жуткие банальности девушка пишет и думает, что Америку открыла. Да и язык штампованный.
— Так зачем ты с ней разговариваешь? Послал бы сразу подальше.
— Нехорошо. Да и жалко. Глупо её произведения выглядят, а она этого не понимает. В издательства рассылает, на конкурсы шлёт. А так, я скажу, ещё десять человек скажет — глядишь, и дойдет.
— Что не надо больше писать?
— Что надо учиться. Успеха добивается не тот, кто талантлив, а тот, кто над собой работает. Доступно?
— Вполне. Пойду-ка, поработаю над ковром, — я собрала посуду в раковину. — И над прочим бардаком, который ты развёл у себя в кабинете.
— К себе в комнату загляни, — хмыкнул папа.
— Ко мне, между прочим, юные поклонницы не приходят! — с удовольствием заявила я. С папой всегда хорошо потренироваться в пикировке.
— Зато поклонники приходят, — не остался в долгу отец.
Я старательно вздохнула, изобразив на лице сожаление:
— Эх, папочка, современным мальчикам до балды, какой у меня бардак. Они его даже не замечают. А вот если я сделаю уборку, то они себя как в музее почувствуют. А сам знаешь, для подростков главное — непринужденная атмосфера!
Папа засмеялся:
— Иди уж, атмосфера. Тебе ещё уроки учить.
Я гордо задрала подбородок и удалилась с видом победительницы. Хотя, думаю, папа специально меня не сажает в лужу в наших перебранках. Слышала я, как он может отбрить студентов, если те выйдут «за рамочки». Может быть, я просто за них не выхожу?
Кстати, надо позвонить Машке, спросить, куда она пропала. Без неё скучновато. Остальные девчонки в классе тоже ничего, но они постоянно чем-то заняты. У них родители помешались на музыкальных школах, лидерских курсах и репетиторах. Многим дышать некогда. А мне с родителями повезло — они никогда не заставляли заниматься неинтересными делами. На литературных конкурсах и олимпиадах по истории я всегда занимаю призовые места, по-английски разговариваю без проблем, а по остальным предметам хватает школьной программы. Городское Студенческое историческое общество, куда записал меня папа, воспользовавшись знакомством, собирается раз в две недели. А в кружок разговорного английского и на танцы мы ходим вместе с Машкой. Если она заболела, придется ходить одной. А с Машкой так хорошо разговаривать — она всё понимает и никогда не спорит ради спора, как любят делать некоторые в нашем классе. И ещё она всегда понимает, когда я шучу, и поддерживает игру.
А где же мобилка… В карманах нет…
Из угла за столом донеслось: «Па-а-а-аслушанье это не моё! Я иду по встречной полосе! Нет ничего лучше, чем несовпаденье, нет ничего хуже, чем быть как все!»
Точно! Я же телефон в рюкзак сунула. Молодец Машка, сама звонит…
Я выкопала трубку из-под учебников.
— Машка, привет! Куда пропала?
— Не поверишь! — отозвался Машкин голос, непривычно хрипловатый и неровный. — Я в больнице лежу! Мне аппендицит вырезали!
— Офигеть! Давно?
— Ночью. Вечером живот заболел, мама «скорую» вызвала. Они меня — раз! И в больницу. А там почти сразу в операционную. Говорят, еле успели!
— Ну, ты даешь! — только и смогла сказать я.
— Ага. Прикинь, вчера всё нормально было, а сегодня лежу в палате с разрезанным пузом!
— Да, неправильно человек придуман. Вот бы сделать «молнию» на животе, и никаких операций!
Машка сдавлено захрюкала:
— Ой, не надо, мне смеяться больно!
— Кстати, ты там как?
— Да ничего. Живот только болит, где разрез. А так — нормально. И вставать пока не разрешают.
— Тебя навещать-то можно?
— Пока нет. Я в какой-то хитрой палате лежу, даже маму не пускают. Мы с ней тоже по телефону поговорили.
— Скучно там?
— Пока ещё не поняла. Весь день сплю, и опять глаза закрываются. Вечером выходи в «аську».