— Вот это пугало, — еле слышно прошептала Таня и сдавленно засмеялась. Какое-то время Совет хихикал, в упор разглядывая десятиклассницу.
Тонкая шея обмотана бусами, цепочками и кулонами. Голова выглядит маленькой из-за короткой стрижки. Волосы выкрашены в черный цвет и торчат, как у мокрого воробья. На лице — слой штукатурки, по которому нарисованы черные тени и кроваво красные губы. Костлявые плечи обтягивает кофточка с огромным вырезом. Живот белеет между узкими джинсами и краем кофты. Хорошо хоть, она к нам передом стоит… Джинсы узкие настолько, что непонятно, как они вообще надеты. Внизу собраны гармошкой — сантиметров пятнадцать надо бы отрезать. И лакированные туфли на шпильках.
Анжелина мелкими шажками вышла на середину, вскинула подбородок и прикрыла глаза. Вроде как «не желаю вас видеть».
— Офигеть, — высказал общее мнение Витька. И понеслось:
— Она вампира играет в кино! Вот и загримировалась!
— Да она и без грима может!
— Не, без грима — только жертву вампира.
— Вы не поняли, чуваки, — негромко сказал Володька. — Человек на жизнь зарабатывает. Девушка, сколько за час берёте?
Анжелина вспыхнула и бросилась к двери. Мишка вскочил, уронив стул, и закрыл собой выход. Бобрикова оглянулась на завуча.
— Почему они меня оскорбляют?!
— Разве? — Светлана Ивановна доброжелательно улыбнулась. — А, по-моему, ребята просто сказали, как ты выглядишь. Вернись на середину.
Анжелина неохотно встала перед нами. Губы у неё тряслись, и через косметику проступил румянец.
— Объясни Совету, Бобрикова, свой внешний вид, — спокойно, будто не было насмешек, сказал Витька.
— Я… Гот…
— Да ну? — обрадовался Женка. — Настоящий? Я давно хотел с готом поговорить. У меня множество вопросов накопилось. Какую музыку вы слушаете? Кто первый употребил слово «готика» по отношению к субкультуре? Какая у вас идеология? Почему так декаданс уважаете?
Бобрикова хлопала подведёнными глазами и молчала.
— Не знаешь, — разочарованно протянул Женька. — А в шмотки вырядилась. Знаешь, как настоящие тру-неформалы называют таких как ты? Позёры!
Последнее слово он выплюнул, как оскорбление. И Анжелина снова вспыхнула:
— Неправда!
— Правда, — вмешался Витька. — Ты ничего не знаешь, просто блестяшками обвешалась и личико разрисовала. Какой ты гот? Ты — обезьянка. Маленькая, глупая обезьянка.
Бобрикова зашмыгала носом и скривила рот. Сейчас тушь потечёт…
— Что, правда глаза колет? — жестко продолжил Витька. — А знаешь, что с позёрами делают тру-готы? Рвут на них маечки и режут джинсы. От пояса — до самого низа. Придёшь домой пару раз голая, начнёшь соображать, что на себя напялила…
— Я не позё-о-о-ор, — прорыдала Анжелина. — Я в тусо-о-овке…
— Вот в тусовке в таком виде и ходи, — сказала Юлька. — А у нас тут гимназия. И правила для всех одни. Ясно тебе?
Бобрикова быстро закивала.
— Ещё раз в таком виде припрёшься — сам твои побрякушки посрываю, — подвел итог Витька. — С этой — всё?
— Грубит учителям, — подсказала Светлана Ивановна.
— Ах, даже так… — нехорошо ухмыльнулся Витька.
— Подождите, — вмешалась Танька. — Скажи, Анжелина, вот мы тебя сейчас прокатили — понравилось?
— Не-е-ет…
— А ведь мы — такие же как ты. Не выше тебя по статусу и не ниже. Мы, можно сказать, на равных поговорили. А вот если бы над тобой малыши из детского сада посмеялись, обозвали бы тебя по-всякому и песком из ведёрка обсыпали. Хорошо тебе было бы?
— Я бы им руки поотрывала!
— Во-во. С малышами все смелые. А теперь задумайся: ты для учителей — как для тебя малышня. Только они — не ты. Они терпят и ждут, когда ты поумнеешь. И руки тебе не отрывают. Только ты не умнеешь никак. Всё куличики из песка лепишь.
— Думаешь, поймёт? — негромко спросила Юлька. Как о пустом месте.
— Не знаю, — вздохнула Танька. — Ну, есть же у человека уши, чтобы услышать, и мозги, чтобы хоть чуть-чуть соображать. Да и вообще…
— И вообще, Бобрикова, ты должна понимать следующее, — вклинился Витька. — Ещё раз в таком виде придёшь или что-то не в тему вякнешь — и снова здесь окажешься. Врубаешься?
Анжелина кивнула.
— Самоутверждайся у себя в тусовке, — брезгливо закончил Витька. — Свободна.
Тяжело и неловко Бобрикова пробежала к выходу. Тушь у неё так и не потекла. Водостойкая. А вот подводка размокла.
— И умойся! — вслед ей крикнул Женька.
Хлопнула дверь.
— Уф, — выдохнул Витька. — Откуда такие берутся?
— Не знаю, — негромко ответила Светлана Ивановна. — Она у нас первый год учится. Не привыкла ещё.