Она могла почувствовать его взгляд на своем лице.
Холодный воздух, пахнущий важной землей, но без ужасных запахов пороха, крови и смерти, просачивающихся из здания суда, кружился вокруг выступа, подхватывая непокорные пряди ее волос и напоминая, что теперь они свисают. А также я без туфлей и растрепанная, нервно поняла она. Может быть, на ней где-то кровь. Он заметил? И если да, то что собирается делать? Она жадно вдохнула свежий воздух, пытаясь убрать другие запахи, в то время как ее взгляд осторожно скользнул в сторону полицейского. Он оказался молодым, даже моложе, чем она, как ей показалось, рядовой полицейский с серьезным квадратным лицом и темными волосами, подстриженными высоко и плотно, в не идущем ему военном стиле, из-за чего уши казались оттопыренными.
— Ужасное происшествие, — громким голосом, чтобы она услышала его над всем этим шумом, он начал светскую беседу, качая головой.
— Ужасное, — согласилась Кейт, с грохочущим сердцем продолжая идти.
— Вы промокнете, — предупредил коп.
— Я не собираюсь далеко.
Вот так легко она прошла мимо и вышла под дождь, жмурясь, когда капли попадали на лицо, рукой держась за металлические поручни, пока спускалась по узким железным ступенькам, ведущим на тротуар. Под ее ногами бетон был грубым и мокрым. Вода текла по сточным канавам. Она промокла практически мгновенно, и пришлось убирать волосы со лба, чтобы удержать мокрые пряди подальше от лица. Ливень был просто прохладным, а не ледяным, как сначала, но как только капли промочили одежду, а за ней и кожу, сразу стало холодно. Обычно она поворачивала направо и направлялась на Фултон Стрит. Но обычно на ее пути не находились полиция, репортеры и зрители. Кто-нибудь обязательно узнает ее. Кто-нибудь может попробовать остановить ее, что-то спросить.
Она задрожала, отчасти от холода, отчасти от перспективы, что ее остановят и будут задавать вопросы. Повернув налево, она стояла на тротуаре, примерно в шести футах от взволнованной толпы, которую не подпускали ближе плачущих ив с золотым листьями, стоящих на обочине, и которая упрямо шла в противоположном направлении. Двое полицейских в синих дождевиках на спине которых было написано PPD[20], натягивали перед толпой желтую ленту, все здание было блокировано.
Используя свой портфель как защиту, якобы от дождя, но больше для того, чтобы ее никто не узнал, Кейт втянула голову в плечи и поспешила через вновь прибывающих полицейских и других спешащих по задним улицам к зданию суда. Мигалки машин отражались в окнах, лужах, лоснящихся бамперах автомобилей, они отвлекали, делали происходящее сюрреалистичным, как будто отражающимся в зеркальном шаре. Шум оглушал. Напряжение в воздухе было осязаемым. Хорошо то, что она стала просто одной из сотен, и никто не обратил на нее внимания.
— Кейт! — она услышала, как кричала женщина, но не обернулась. Даже не замедлила шаг. В мире много Кейт. Может быть, и звали-то не ее. А если и ее — она не хотела этого знать.
Ее ноги разбрызгивали ледяную дождевую воду, которая текла по тротуару вниз. Портфель защищал лицо от ливня. Она была рада постепенно оставить сумасшествие позади, рада повернуть за угол, а затем другой через узкие колониальные улочки с их современными зданиями, перед тем как, пять минут спустя, выйти на оживленный угол около универмага Бенингтона.
Здесь легко поймать такси.
— Подожди. Что, по-твоему, ты делаешь? Ты не можешь сесть! Ты вся мокрая. — Водитель, молодой мужчина с дредами и козлиной бородкой, оглянулся назад, с ужасом смотря на нее, когда она села на заднее сиденье, благодарная, что можно спрятаться от дождя. — Сиденье промокнет. Следующий клиент не захочет сидеть на мокром сиденье.
Он прав: вода с нее стекала как с выжатой губки.
— Выходи, выходи. — Он показывал рукой в сторону закрытой двери. Кейт уставилась на него.
Не могу поверить.
В сравнении с остальными ее проблемами, эта почти смешна. Кейт подумала было проинформировать его, что отклонять плату за проезд незаконно, независимо от влажности клиента, так как это неуважительная причина по закону, но у нее нет сил на спор, который несомненно последует.
— Сиденье виниловое, — отметила она, глянув вниз на черную поверхность. Это было старое желтое такси работавшее годами. Внутри пахло хвоей, и она сразу нашла источник запаха — висящий на стекле освежитель воздуха в форме дерева. — Немного воды не испортит его. В любом случае, я уже на нем, и сиденье уже мокрое, так что поздно. Как насчет того, что я добавлю пять долларов к оплате за проезд?
И это будут ее последние месячные деньги. Но в данных обстоятельствах, отсутствие денег — самая мелкая из ее проблем.
— О’кей, — согласился он, в глазах появился огонек, затем он развернулся и втиснулся в поток транспорта.
Если бы все мои проблемы решались так легко.
Сказав адрес парковки возле офиса окружного прокурора — сегодня она приехала к зданию суда с Брайаном, оставив свою машину на работе — Кейт откинулась на сиденье. Она промокла и замерзла, в салоне такси оказалось зябко как в холодильнике, и она пыталась согреться, скрестив руки на груди и сжав ноги вместе, поджав пальцы в порванных нейлоновых чулках.
Она закрыла глаза. Мгновенно изображения резни в зале суда всплыли перед закрытыми веками. Судья Моран, помощники — все они сегодня утром шли на работу, как и она, а сейчас мертвы. Это невероятно. Ужасно.
Почти как я.
Дрожь усилилась. Она сильно сжала зубы, чтобы не стучали. Сейчас семьи погибших должны быть уже информированы. Когда она представила полицейских, являющихся у двери каждой жертвы, желудок перевернулся. Если бы ее убили, они бы пришли в школу сказать об этом Бену.
«Перестань», — яростно сказала Кейт сама себе, когда ее сердце начало грохотать. Этого не случилось. И не случится. Чтобы для этого не потребовалось.
Эти мысли привели ее обратно к кошмару, который она не хотела вспоминать.
Что мне делать?
Внутри нарастала паника. Тогда как такси пробивалось через заполненные улицы, ее мозг лихорадочно работал, с ужасом ища лазейку, уловку, любые возможные средства, чтобы убежать от нового кошмара. Стиснув зубы, сжав кулаки она, наконец, признала страшную правду.
Прошлое настигло ее.
И теперь, когда это случилось, не появится джин из бутылки, чтобы избавить ее от всего этого. У нее сделка.
Желудок сжался. Она с трудом сглотнула. Глаза открылись, но она не видела смеси старых и новых, витиеватых и простых, средних и высоких зданий, магазинов, кондоминиумов[21], которые были в каждом квартале делового центра города. Также она не замечала медленного, шумного движения, меняющихся цветов светофоров, осыпающихся, по-осеннему ярких деревьев, капель дождя.
Вместо этого, сквозь туман лет она видела компанию, с которой когда-то, в очень неподходящее время, связалась.
Глава 8
Она всегда недолюбливала Марио Кастелланоса. В юности он был крикливым хвастуном и задирой. Хулиганом. Подонком. Дурными новостями в крупном масштабе.
Насколько она могла судить, он ни капли не изменился. Разве что, стал крупнее. Хуже. Опаснее. Уличный панк перерос в закоренелого преступника.
Который держал ее — и Бена — жизни в своей мясистой ладони.
Теоретически, должен быть какой-то выход, но если он и существовал, Кейт не могла его обнаружить. Прямо сейчас, лучшее, что она смогла придумать, это поступить так, как он сказал, потому что других вариантов не было.
Отвратительно. На самом деле, признав ужасную правду, Кейт почувствовала тошноту.
Сказать, что она застрелила Оранжевый комбинезон, только первый шаг по дорожке вниз, который она так не хотела делать. Это пугало ее. Она не желала брать на себя никакую ответственность за убийство, даже если оно будет расцениваться как самозащита. Потому что этот человек взял ее в заложники и угрожал пистолетом. И все равно обман пугал ее. В ее жизни больше не место лжи. Все осталось в прошлом.