— А кто именно выбирает?
— Некоторые парни. — Он пожал плечами. Слово «парни» звучало по-мужски, и пожимание плечами было таким же мужским жестом, что Кейт резко увидела того мужчину, которым он собирался стать.
Когда-нибудь. Сейчас он всего лишь маленький мальчик. Внутри ее пронзило отчаяние. Маленький мальчик, который думает, что его мама может решить все проблемы. Но иногда у меня не получается.
Паника снова попыталась поднять свою уродливую голову, но она затолкнула это чувство обратно. Глубоко вздохнув, она свернула на другом перекрестке, затем повернула на Бич Корт.
— Хорошо, а кто выбирает парней, которые набирают команды?
— Никто.
Конечно, нет. Это было бы слишком просто. Один быстрый телефонный звонок….
— Мы устраиваем соревнования в начале урока. Четыре парня, прибегающих первыми — капитаны, и они набирают себе команды. Мы играем на половине площадки, чтобы на ней поместились все четыре группы. — Пауза. — Обычно я прихожу последним на соревнованиях. Затем меня выбирают, когда больше уже некого. У Шона Паскаля сломана рука, и при этом его предпочитают мне.
Другой быстрый взгляд в зеркало заднего вида сказал ей, что он рисовал пальцем на стекле.
— Это неприятно, — сказала Кейт.
— Да.
— Что насчет девочек?
— У них свои команды. Они играют в маленьком зале.
— Мы должны потренироваться. Ты и я, сынок.
— Мам, ты ужасна в баскетболе. И знаешь это.
— Это не означает, что мы не можем тренироваться. Мы оба будем играть лучше.
Бен усмехнулся.
— Как будто это поможет. В любом случае, я ненавижу баскетбол.
Кейт опять посмотрела на сына в зеркало.
— Могу поспорить, ты читаешь лучше всех в классе.
— Это никого не интересует.
— Меня интересует. И, спорим, твоих учителей тоже.
Бен снова усмехнулся.
— У нас есть баскетбольная корзина над гаражом. Ты сможешь попрактиковаться на подъездной дорожке.
— Я не хочу тренироваться. Я же сказал, что ненавижу баскетбол. Давай закроем тему, ладно?
Кейт сжала губы, заметив за собой — как раз то, на что так часто указывал Бен — она слишком беспокоится о мелочах, когда они подъехали к дому. Для Филадельфии это сравнительно новый район — сетка ровных улиц, разделенных бульварами недалеко от I-95[25] и рекой Делавер. Отсюда удобно ездить на работу, здесь отличные школы и очень маленький уровень преступности. Большинство домов построены в пятидесятые-шестидесятые годы. Они были небольшими, и стояли бок о бок на расстоянии не больше почтовой марки. В нескольких окнах на улице горел свет — некоторые мамочки оставались дома с детьми — но их дом был тихим и темным. Довольно маленький домик из серого кирпича с черными ставнями и двумя живописными фронтонами. Сейчас дождь, заливая все вокруг, барабанил по маленькому деревцу рядом с тротуаром, небольшому остролисту на крыльце, скатывался с черной крыши и водопадом изливался на аккуратные кусты, которые росли перед домом.
Кейт беспомощно смотрела на происходящее. Канавы явно нуждались в чистке. Она никогда раньше не жила в съемном доме, интересно, это ее забота или хозяина.
Прибавь это к списку проблем, о которых ты позаботишься позже.
Проехав по подъездной дорожке, Кейт нажала на кнопку открывания гаражной двери, и шум, открывающейся вверх двери, заглушил дождь. Из всего, за что она любила этот дом, а таких вещей было немало, гараж занимал первое место. Всю свою жизнь она парковалась на улице, и им с Беном приходилось тащить все сумки, пакеты, рюкзаки и все, что они перевозили, до дома, вне зависимости от погоды. Иметь собственный гараж, даже маленький, всего на одну машину и без света, казалось ей настоящей роскошью.
Если я не сделаю то, что сказал Марио, мы потеряем дом. Я потеряю работу и свободу. Может даже жизнь. И Бена. Потеряю Бена.
Сердце сжалось от этой мысли.
Она завела машину в гараж и нажала кнопку закрывания двери. После этого она пристально огляделась вокруг, уделив особое внимание баскетбольному мячу и мячу для кикболла[26] в пластиковом ящике около мусорного ведра. Может быть она…
— Мам? — голос Бена звучал сейчас чуть громче потому, что она заглушила мотор.
— А что будет со мной, если с тобой что-то случится?
Дверь гаража встретила пол с металлическим стуком. Кейт секунду сидела в мрачной, затхлой темноте, держа руки на руле.
В душу пробрался ледяной ужас.
Потому что сейчас это было очень вероятно.
Она, конечно, знала, почему он спросил. Он видел по телевизору сюжеты того, что случилось в здании суда. Нет сомнений, что они рассказывали об убитом судье, убитых судебных помощниках. Она только наделась, что он не слишком много видел. Кейт собиралась поговорить с ним об этом, выяснить, что он чувствует, думает, чего боится, рассказать отредактированную версию того, как она оказалась во всем этом кошмаре, причем в ближайшие несколько часов, потому что если не она, то он узнает об этом в школе. Но не сейчас. Она еще не готова встретиться с этим лицом к лицу.
Она еще слишком разбита.
— Со мной ничего не произойдет, — сказала она твердо и вышла. Бен последовал за ней, и они вошли в дом. Гараж выходил в кухню с мебелью, выдержанной в бело-желтых тонах. Вся бытовая техника тоже была белой. Мебель шла вместе с домом, и была не новой, но вполне рабочей, что и требовалось Кейт. С дальней стороны холодильника находилась дверь, открывающаяся в небольшой задний дворик. В середине комнаты стоял круглый стол с четырьмя стульями. Это, как и все остальное, тоже было секонд-хендом.
Она щелкнула выключателем. В раковине стояла посуда, оставшаяся после завтрака — она слишком спешила с утра, и не загрузила посудомоечную машину — и несколько чипсов разбросаны по потертому деревянному полу. Наверху постели не убраны. Также ее ожидали две кучи грязного белья, которое необходимо загрузить.
Супермамой она не была. Только пыталась.
— Ты голодный? — спросила она, когда Бен бросил рюкзак на стол.
— Нет, — затем поразил ее неожиданной улыбкой. — Меня только что тошнило, помнишь?
— Помню. — Ее тон был сухим, и она попыталась шлепнуть его по заду, причем не совсем игриво. Он увернулся, улыбнулся ей и исчез в гостиной. Она крикнула вслед:
— Больше никакого симулирования, понял?
— Да, хорошо.
Наверно я должна наказать его или что-нибудь в этом роде, чтобы он понял, что я не шучу.
Но она была так рада видеть его более радостным, что забыла об этой мысли сразу же. Затем она забеспокоилась, что опытная мать, наверно, была бы более строга в вопросах дисциплины, и сдалась.
Как и забитые сточные канавы, симулирование болезни Беном было меньшей из проблем сейчас.
Внутри шевельнулся страх.
Что же мне делать?
Она ужасно боялась, что знает ответ. Вопрос Бена о том, что будет с ним, если с ней что-то случится, выкристаллизовал для нее всю ситуацию.
К черту этику, мораль, личную неприкосновенность и уголовную ответственность. Несмотря на то, что она устроила мозговой штурм, за эти несколько часов ей не пришло в голову ни одного возможного выхода, а значит придется делать так, как сказал Марио. Сделать и оставить его в прошлом, заставить уйти из своей жизни.
Просто другого выхода не было. Ради Бена.
И неважно, что от этой мысли сердце гремело, учащался пульс, и кружилась голова.
Пока Бен поднимался наверх, в свое любимое убежище, его спальню, Кейт позвонила в офис. Ответила ее административный помощник, Мона Моррисон, сорокаоднолетняя, недавно разведенная мать взрослой дочери.
— Господи, Кейт, где ты? Звонили все — Брайан, полиция, парочка репортеров — искали тебя. С тобой все в порядке? Что случилось?
По голосу Моны было понятно, что она уже все знает.
— Со мной все хорошо. Бену стало плохо в школе, мне пришлось забрать его. Я дома.