Сердце стучало с перебоями, как копыта лошади по мерзлой земле перед прыжком. — А кто это?
— Наш товарищ из Литвы, она координатор Интердвижения «Единство». Ее Смоткин привез, вы с ним чуть-чуть разминулись.
— Смоткин? У него там какие-то проблемы, я слышал.
— Ну, это немудрено, он человек горячий, настоящий активист, нам бы таких побольше.
— Мы с ним в Питере вместе на предприятиях выступали. Интересный мужик. И все-таки мы встречались, встречались…
— Давайте к делу, Валерий Алексеевич! Как там наши гости?
— Да все в порядке, Анатолий Георгиевич! Пошли Иванса снимать. Потом Рубикс, Кезберс, в семнадцать часов они у нас работать будут.
— Я как раз хотел поговорить об этом. Как вы думаете, сколько человек с нашей стороны нужно представить и кого?
— Мне кажется, неплохо было бы, чтобы вы лично были, еще Игорь Валентинович, ну и пара человек из Президиума. Этого более чем достаточно. Нельзя слишком пережимать и обнаруживать, что они по нашему приглашению и на нас работают. Надо бы как-то потоньше все сделать.
— Хорошо, но вы должны быть обязательно!
— Анатолий Георгиевич, у меня трубу дома прорвало, жена во вторую смену, сантехник как раз придет.
— Валерий Алексеевич, это как-то несерьезно даже.
— Но я ведь монтировать с ними материал поеду в Питер, засвечусь в титрах, а уж в кадр лезть мне совсем ни к чему! Ну что я такого могу сказать, чего бы вы не сказали?
— Пили вчера с ребятами?
— Анатолий Георгиевич, а как я, по-вашему, могу их заставить относиться к нам неформально? Цикл передач, каждая по часу эфирного времени, все с нашей подачи, вы представляете, сколько это реально бы стоило? Мы ведь им денег не подкидываем, условий никаких особых не обеспечиваем, все на личных контактах! И я же теперь крайний.
— Ладно, идите отсыпайтесь, но чтобы в семнадцать часов были здесь.
— У меня сейчас журналисты до обеда расписаны. И потом, ну дома же тоже как-то надо урегулировать мое постоянное отсутствие по выходным!
— Просто детский сад какой-то! Хорошо, разберетесь с прессой, потом решайте свои сантехнические проблемы, а вечером прошу вас быть здесь.
— Понял. Спасибо. Тексты оставляю, правку можете делать, если понадобится, прямо на этих экземплярах.
— Зайдите к Наталье Владимировне, пусть она выпишет вам с Вареником деньги на покрытие расходов. На бензин, на. питание, в конце концов. Я ей позвоню.
— Анатолий Георгиевич, извините, там к Валерию Алексеевичу англичане на интервью. — просунула голову в дверь секретарь.
Алексеев махнул рукой Иванову и углубился в принесенные им бумаги.
Из кабинета Валерий Алексеевич выскочил пулей, чтобы успеть еще перекурить в коридоре перед съемкой и собраться с мыслями. «Неужели и правда Таня?! Не может быть! Не узнала? Или это я с ума сошел?! Семь или восемь лет прошло? Нет. Так не бывает. Хотя из Литвы же, шеф сказал, приехала. Надо Смоткина найти немедленно! Нет, сначала Би-би-си, а то Алексеев потом неделю дуться на меня будет.»
Эх, Таня, Таня.
Глава 4
— Толку от этих интервью — с гулькин хрен! — Валерий Алексеевич проводил до выхода на лестницу улыбающегося японца и его московскую переводчицу и теперь отводил душу соседу по кабинету.
— Ну как же! Все-таки и наша позиция озвучена в мировых СМИ. — Подтянутый, энергичный, всегда улыбающийся сосед по кабинету участливо повернулся к Иванову всем корпусом.
— Михаил Петрович, будет вам издеваться! Нам-то что с того? Во-первых, все переврут. Во-вторых, все равно сначала оближут НФЛ с головы до задницы и представят в лучшем свете. А нас уж так, для контраста. К тому же о нас знают в России, о нашем существовании прекрасно известно на Западе. Но в Латвии возможностей для пропаганды — наше «Единство» да партийная «Советская Латвия» — и то с оговорками, поскольку у них свои установки — рубиксовские. Радио наше, выходящее с полевого армейского передатчика, хрипит, пердит, и ловить его надо как вражеские «голоса» в брежневскую эпоху!
— Ну, Валера, хорошо, что хоть это пока не прикрыли. Дальше будет хуже, так что ты молодец, что последние возможности используешь на всю катушку. И Алексеев это понимает. И я. понимаю. А вот некоторые сотрудники твои больше саботажем занимаются!
— Вы снова о Васильеве?
— Снова о нем, Валерий Алексеевич! Ты, извини, с ног сбиваешься, а его — кассету переписать не допросишься! То он в ЦК пропадает, то спит до обеда. Он на кого вообще работает?! Вот поставлю за ним людей один раз, и посмотрим, чем он на самом деле под нашей крышей занимается!
— Петрович. Он меня самого достал. Но у меня нет других людей. Нету! Нет журналистов, нет операторов, нет режиссеров! Ты посмотри, кто у нас в газете сидит? Хорошо хоть Рощин человек профессиональный, но ведь он у нас редактором, а в «Советской Латвии» завотделом. Опять на двух стульях, как и Васильев. Но писать некому! Письма активистов и рабкоров элементарно надо хотя бы обрабатывать! Статьи, которые присылают, приносят, которыми заваливают на самом деле редакцию, — это ценный, но сырой материал! Из всего этого делать газету хороший профессиональный штат нужен! Корреспонденты на местах должны быть — профессиональные! Ни репортажа толкового, ни аналитики, ни очерка, ни фельетона. Два с половиной человека способны у нас писать хорошо, но им не разорваться! Технической интеллигенции полно, а творческая вся, по определению, — или латыши, или окололитературные «русскоязычни-ки» — «досиденты» из старого анекдота.
— Да у нас людей — сотни тысяч — только позови!
— На митинг, на демонстрацию, забастовку, в рабочую гвардию — да! А пропагандистов и агитаторов, не говоря уже о талантливых профессиональных журналистах, что вовсе не одно и то же, — нет! Старые партийные кадры в сегодняшней обстановке просто растерялись и толку от них — ноль. Новых — надо растить. Из кого? Растить — это время. Это деньги, между прочим. И время, кстати, на то, чтобы их растить, надо отнимать у себя, а его и так нет Мы вовсю используем ленинградцев хотя бы потому, что своих творческих кадров у нас просто нет!
— Кстати, о ленинградцах! Ты сегодня на съемке будешь вечером?
— Не буду и уже отпросился у Алексеева — у меня трубу прорвало, жена еле заткнула тряпкой, уходя на работу, сантехников встречать некому. Так что я сейчас домой, а на Смилшу буду не раньше девятнадцати часов.
— Ладно, вечером тогда соберемся с гостями да куда-нибудь сходим — развеемся. Заодно и помощь мне нужна от них… через них, сам знаешь с кем.
— Ага! Если кто-то кое-где у нас порой. Шеф раздобрился, велел Наталье денег выписать на пропой. Так что вы, как старший товарищ, подготовьте нам отдельный кабинет.
— В «Таллине»? В «Латвии» все отдельные кабинеты на прослушке, сам знаешь.
— Ну, вам решать! Кстати, Михаил Петрович, вы Смоткина не встречали сегодня, говорят, он заезжал?
— «Литовца»? Так он у меня через час будет.
— Просьба! Личная! Совершенно секретная! Раздобудьте у него телефон дамы, которая его сопровождает, и уточните фамилию, имя, отчество. Ну и все остальное, если получится. Ненавязчиво так, между прочим.