Я знал, что мне нужно как можно скорее вытащить Эвелин из зоны досягаемости своей семьи. Но сначала мне нужно позаботиться о ее ране на голове. Эвелин держалась удивительно храбро, идя рядом со мной. Я чувствовал, что она испытывала ко мне смесь недоверия и осторожности.
«Неудивительно!»
Волк во мне рвался на поверхность, чем дольше я находился рядом с ней. То, как я «пригласил» себя этим утром, мои гневные упреки, которые она не могла понять. Как должна Эвелин понять, что часть меня требовала заявить на нее права? Гон не облегчал задачу. Я должен держать дистанцию между нами, пока не потерял контроль над собой!
— Мы пришли, — сказал я, просто чтобы нарушить неловкое молчание. Эвелин вытащила ключ с брелоком в виде волка из кармана куртки — Хэнк всегда преувеличивал, если дело касалось маркетинга.
В доме было еще тепло. Камин только тлел, но все еще оставалось достаточно тепла. Я по-хозяйски положил новые бревна в угли, а затем пошел в ванную, чтобы найти аптечку. С дезинфицирующим спреем и пластырем я вернулся к Эвелин, которая сидела на диване и смотрела на дверь внутреннего дворика.
— Будет немного печь, — сказал я извиняющимся тоном и показал ей дезинфицирующий спрей.
Эвелин пожала плечами и замерла, пока я обрабатывал рану, которая уже прекратила кровоточить. Слава богу, ее не нужно было зашивать. Заклеив очищенную рану пластырем, я встал и подошел к камину, чтобы затопить его. Правда в том, что запах Эвелин сводил меня с ума. Как иначе объяснить мой напрягшийся член? Но я не хотел, чтобы Эвелин заметила мою очевидную реакцию.
— Я пригоню твою машину, а потом отвезу тебя в город.
Она посмотрела на меня и покачала головой.
— Машина крепко застряла, никаких шансов без буксира.
— Хорошо.
Я старался не проявлять своей нервозности и вместо этого спросил насчет радио. Эвелин указала в направлении спальни, не предпринимая никаких шагов, чтобы последовать за мной.
«Не хочет дать ложный сигнал» — решил я, и снова почувствовал иррациональную злость по поводу ее поведения.
Я никак не выдал своих чувств и пошел в спальню один. Рация была древней СВ-радиостанцией. Как и Эвелин, я не смог добиться приема. Это было нехорошо… очень-очень нехорошо, потому что это означало, что у меня не было другого выбора, кроме как отправиться домой и выгнать внедорожник стаи из сарая. Конечно, меня уже будет поджидать Оливер. Мое желание иметь дело с Оливером в этой ситуации было небольшим. Но какой у меня был выбор?
Я вернулся в гостиную. Эвелин сидела на полу перед камином, протягивая руки к огню. В волосах все еще были остатки белого порошка. Странным образом мне понравилось это, потому что она показывала свою уязвимость. Если Мона или Оливер нападут на нее, у Эвелин не будет шанса.
— Что произошло? Ты выглядишь так, будто находишься где-то далеко со своими мыслями.
Взгляд Эвелин поразил меня, вызывая непонятный порыв: что-то между желанием и защитным инстинктом. Я разглядел, что ее глаза были зелеными, как у меня — не такие яркие, потому что в них не было волчьей желтизны, а темно-зеленые. Мне понравились глаза Эвелин, они напоминали мне лес.
— Винсент? — она вопросительно посмотрела на меня, и я прочистил горло:
— Радио не работает, я должен пригнать одну из наших машин, ты подожди здесь, пока я не вернусь, тогда я тебя отвезу.
— Может быть, нам стоит подождать до завтра. Уже темнеет, и снова начинается снег. Ты можешь пойти домой и забрать меня завтра утром, — предложила она.
— Нет! — ответил я слишком резко, так что ее глаза стали подозрительными. Она покачала головой.
— Твое присутствие в доме заставляет меня чувствовать себя не очень хорошо, Винсент. В один момент я думаю, что ты хочешь мне помочь, но уже в следующий я чувствую что-то угрожающее в тебе.
«Если бы ты знала, как права, — подумал я и в то же время попытался затолкать волка поглубже. Я не хотел пугать Эвелин. — Проклятье»
Прямо сейчас я бы отдал все, чтобы не быть тем, кем был!
— Прости, я не привык к людям.
Ее скептический взгляд заставил меня еще раз разозлиться. Единственная проблема заключалась в том, что я не мог дать ей более честный ответ — у меня действительно не было практики общения с людьми, потому что стая проводила жесткую политику разделения. Только Хэнк или владелец лагеря, которых мы видели время от времени, несколько туристов летом и мимолетные встречи с людьми, когда мы спускались в городок, чтобы пополнить запасы — если возможно, всегда на два месяца, чтобы реже сталкиваться с людьми.