Как только Лейк взбудоражила кухню, она пошла так быстро, как только могла, не переходя на полный бег. Она быстро поднялась по ступенькам и пошла по коридору. Вскочила, чтобы достать веревку, но только кончики пальцев смогли до нее дотянуться.
— Я думаю, тебе нужна дополнительная тренировка. Судя по тому, что я видела в прошлый раз, у тебя это слишком хорошо получалось, — сказала Эшли, подойдя к ней сзади.
Она повернулась и протянула сумку. — Просто подойди и возьми.
— Это не очень весело, когда ты просто отдаешь мне.
Лейк положила сумку обратно, когда Эшли отказалась ее брать. В тот момент, когда она это сделала, Эшли выхватила ее у нее из рук.
— Вообще-то так, сука. — Эшли начала смеяться. — Удачи тебе попасть в твою дерьмовую комнату.
Лейк смотрела, как она радостно уходит в свою комнату с подарком в руке. Она знала, что не сможет удержать его, и правда заключалась в том, что она даже не хотела этого. Подарки делали всех в мире такими счастливыми, но у нее они вызвали только страх. Чем лучше был подарок, тем больше она боялась.
На этот раз она решила бежать, не заботясь о том, что кто-нибудь услышит. Ей нужно было спуститься вниз, пока мама не ушла. Когда Лейк достигла вершины лестницы, она поняла, что
опоздала. Джон ждал ее внизу. Если бы ей не нужно было работать, она бы развернулась и заперлась на чердаке.
Не имея выбора, она медленно спустилась по ступенькам. Когда она была недалеко от Джона, она перестала двигаться и начала молча молиться про себя.
— У меня есть планы на тебя на эти выходные: большие кучи дерьма может убрать только трейлерный мусор. Я владею тобой, и через несколько дней ты узнаешь, насколько я, черт возьми, прав. Я собираюсь наверстать упущенное, перед тем, как ты уедешь в
колледж. Единственное, что поможет тебе пережить это, — это мысль о том, что твой кусок дерьма отец сделал бы с твоей матерью, если бы узнал, как с тобой обращаются. Как ты думаешь, что с ней сделают те животные, которые думают, что их дерьмо не воняет? Я знаю, что ты умственно отсталая, но я уверен, что ты меня понимаешь, не так ли? — Он разговаривал с ней так, будто она была младенцем.
Лейк вспомнила, почему ей приходилось мириться с мучениями Джона и почему ей приходилось хранить это в секрете все эти годы. Джон был прав: если она расскажет отцу или Адалин, мафия
придет за ее матерью и убьет ее. В этом не было никаких сомнений. Ее мама была ее семьей, ее плотью и кровью, и она делала все, что от нее требовалось, чтобы ее семья была в безопасности.
Она посмотрела на землю в поражении.
— Да, Джон. — Лейк часто пыталась вырваться из этих «Кошмаров на Четвертой улице» по выходным, но все ее отговорки летели к черту всякий раз, когда мать звонила отцу и жаловалась. Это всегда вызывало вопросы, почему она не хотела идти, вопросы, на которые она никогда не могла ответить.
Он смотрел на нее еще мгновение, чтобы вселить страх перед тем, что должно было произойти, прежде чем отступить в сторону.
Как только он двинулся, Лейк не потребовалось и двух секунд, чтобы сбежать со всей скоростью вниз по ступенькам и выйти за
дверь. Провозившись с дверной ручкой машины, ей наконец удалось сесть внутрь и запереть за собой двери.
Закрыв лицо руками, она зарыдала, спрашивая Бога, почему я? Почему я…?
— Г о с п о д и , п о ч е м у ? — Л е й к т и х о п л а к а л а п ро с е б я , п о к а м ы л а у н и т а з . У с л ы ша в , к а к п о з а д и н ее о т к р ы в а е т с я д в е рь в в а нн у ю , о н а о б е р н у л а с ь и у в и д е л а Д ж о н а .
— П о т о м у ч т о т ы н и ч е г о н е п и з д ишь : в о т п о ч е м у . А т е п е рь п е р е с т а н ь п л а к а т ь . Б о г т е б е н е п о м о ж е т .
О н а п ри к р ы л а ро т , п ы т ая с ь п о д а в и т ь к ри к, к о т ор ы й в о т - в о т в ы р в е т с я и з - з а е г о о б и д н ы х с л о в .
Д ж о н п о д ош е л к с т ой к е в в а нн ой и х л о п н у л р у к а м и т а к с и л ь н о , к а к т о л ь к о м о г , н а п у г а в Л е й к н а с т о л ь к о , ч т о о н а з а м о л ч а л а к а к м е р т в ая .