Я потащил Бьянку в Эплбиз через дорогу — заглушить горе по поводу смерти Христа. Наваждение заглушить… Давно мне так от кино не вставляло!
Я знал, что его распнут в конце, но весь фильм в тайне очень надеялся на какой-нибудь голливудский выверт, который позволил бы Иисусу отмазаться и убежать. Хэппи-энд.
Не отмазался. Не убежал. Обидно.
Примочив сходу пинту Сэма Адамса, я простреливаю её шальным выстрелом текилы, даже не дав ещё пиву достигнуть желудка. Текила с гусеницей в бутылке погана на вкус — но эффективна!
Так. Уже легче. Расслабило эдак, не тянет уже в голос рыдать. Эт надо же — от хорошего кино слюни распустил. Старею. Надо нервы лечить. И печень, наверное тоже.
— Да ты знаешь, знаешь, какой он был?! Я начинаю проповедовать с видом академика богословия.
— Кто?
Бьянка уже забыла о фильме и пытается рассмотреть в зеркальном потолке заведения, насколько страдания Христа подпортили её макияж.
— Кто-кто! Исус — вот кто! Он добрый был и простой, знаешь? Мужик он был! Настоящий. Он сам говорил, что грешников любит — они честнее, чем эти сытые святоши. Лицемеры. Я так высокомерие в людях ненавижу! Чего ради корчитесь! Кто вы есть? Чемпионы по бегу в мешках с завязанными глазами! Куда бежите, зачем и от чего, понятия ведь не имеете, а гонору при этом!
Бог никогда не станет выгибаться дугой! Будьте проще — и к Богу станете ближе, раздолбаи!
И выпить Он тоже любил с народом. А что? Нашенский Он был, понимаешь? Первое чудо Он какое совершил на земле? Воду превратил в вино! Вот оно как! Не больных исцелил, а вино сделал! Значит, считал, что это самое важное! Божественный приоритет!
— А Горбачёв ваш тогда получается дьявол? Ну, раз он водку запретил и виноградники повырубал?
— Эх, бабье! Причём, причём тут Горбачёв? Суетность ваша, блин!
Распяли? Ну и хрен с ним! Главное, чтоб помада не смазалась!
А святоши эти тоже — сегодня распяли, а завтра смотри-ка панаотливали себе крестов золотых с распятьем — теперь во Христа веруем, сделали из орудия казни ювелирное украшение и жгут, как и всегда, жгли! Жрецы, от слова «пожирать». Категория, которой все равно кому поклоняться — лишь бы жрать с золота, и жечь, жечь на длинных черных повозках, в которых лучше всего трупы перевозить! Кем бы они себя не объявляли — суть одна, эти люди адепты ордена мёртвого Бенджамина. Того что на сотке баксов малюют.
— Ты чего разошёлся? Люди вон уже смотрят, успокойся!
Люди смотрят. Люди смотрят! Вечно бабы переживают как на них смотрят, и что о них говорят. Тут Бога убили, Б-О-Г-А,а её волнует как на неё эта тупая официантка посмотрит. Пошла она на хрен, эта официантка!
Все равно как на гавно посмотрит, когда услышит Бьянкин гуляшный акцент. Ай ем сорри, блять, хау мач из де суп!
— Слушай, а давай в церковь сходим! В воскресение, прям с утра двинем, хочешь?
— Зачем? Когда? Я спать времени не имею. А ты раньше не говорил, что боговерующий.
— Да какой я на хрен боговерующий. Просто Иисус — мужик что надо. Как Чак Норрис или Брюс Ли, сечешь?
Свечку хочу ему поставить. Может не так свербеть на сердце будет. Вроде как сам в казни участвовал. Ну, Гибсон, ну сукин сын!
У меня так часто бывает — понравится книга или фильм, и я сразу хочу стать таким же, как главный герой, подражаю его манере говорить и вести себя, но это быстро проходит. Я со странностями, знаете ли.
Сейчас я хочу быть только Иисусом. Ни больше, ни меньше! Хочу волочь тяжеленный, сделанный, будто из железнодорожных шпал крест под ударами плетей…
Но так как идти на Голгофу мне страшновато, а встать и произнести перед барной публикой Нагорную проповедь мне не приходит в голову, я просто заказываю ещё один раунд Сэма Адамса. Хорошее пиво. Хоть и называется «лагер», но точно не лагерное, это я вам говорю.
***
Бьянка не разрешает мне сесть за руль. Они, румыны, народ конечно деревянный, но все чуть ближе к Европе, чем мы. Культура вождения.
Впрочем, я только рад. Когда поездишь пару лет за рулём сам, начинаешь понимать какой это же кайф просто ехать расслабленно рядом с шофёром.
Пиво, текила и Христос наполняют меня благодушием. Надо бы вот Библию почитать на досуге — худо-бедно, а все же классическое произведение литературы. Не повредит общему развитию.
Мою полунирванну разрушает сумасшедший выпад Бьянки, такой впрочем, характерный для баб:
— Я хочу выйти замуж!
— Шта??? Я так и взвинчиваюсь на сидении.
— Не за тебя, не беспокойся. В её голосе сквозит лёгкая обида.
— Ты ещё с кем-то успеваешь встречаться?!
— Скотина! Сейчас пешком ведь домой пойдёшь. Идиёт!