Бабушка резко вдыхает, на ее щеках разрастаются два розовых пятна.
— Говорю тебе, мои советы на сто процентов эффективны в любой день любого года, — фыркает она, складывая руки на груди.
— Эм, мне так не кажется. — Я отступаю.
Взгляд Валентины мечется между нами, а на ее лице красуется улыбка наслаждения.
— Прямо-таки жуткое семейное сходство.
Мое лицо начинает гореть. Мне нужно пробежаться, принять душ, очистить мысли и убираться отсюда к хренам собачьим.
— Теперь я могу идти? — Я указываю на дверь.
— Мне правда нужно уходить, — весело говорит Валентина. — Было очень здорово повидать вас обеих. А в особенности прекрасным сюрпризом было увидеть тебя, Джессика.
Как только я открываю дверь, а Валентина следует за мной, бабушка внезапно резко вздыхает и кричит нам:
— Постойте! Постойте обе! Один момент. Не уходите! Я могу доказать, что мои советы сработают в любой день любого года. У меня есть идея! Я покажу, покажу как!
Валентина меняется в лице, выражая сочувствие.
— Мне правда жаль, Матил. Правда. Это просто невозможно. Надеюсь, вы сможете…
— Это возможно! — срывается бабушка на крик. — Джессика мне поможет доказать это!
— Прошу прощения? — удивляюсь я.
— Красавица Джессика? — Валентина щурится, прежде чем кивнуть. — Хорошо, дерзайте.
Бабушка бросает на меня взгляд и делает шаг навстречу Валентине.
— Если мы сможем благодаря моим советам превратить Джессику в воплощение Достойной Женщины, то это, несомненно, докажет, что мои руководства работают и достойны переиздания.
— Ну, глупее этого я ничего не слышала, — насмехаюсь я. — И слишком, охренительно самоуверенно, честно говоря.
Бабушка вздрагивает из-за моего ругательства, но игнорирует меня и продолжает обращаться к Валентине, словно меня в комнате и нет.
— Мы исправим внешний вид бедной Джессики, поработаем над ее манерами и выдержкой, ее навыками как женщины, научим ее вести себя порядочно рядом с достойными мужчинами…
Манерам? Именно Матильде Бим нужен урок манер!
— Я выгляжу круто! — перебиваю я ее. — И, поверь мне, женских навыков у меня уйма. Уйма. Боже. — Я снова поворачиваюсь, чтобы покинуть комнату, когда меня зовет уже Валентина.
— Подожди-ка секундочку, Джессика. — Она задумчиво кладет палец на подбородок. — Продолжайте, Матильда, мне нравится идея.
Я резко останавливаюсь. Валентина прислушивается к ней? Я фыркаю, качая головой в недоумении.
Бабушка продолжает:
— Мы можем использовать мою первую книгу, руководство Матильды Бим «Любовь и отношения», чтобы помочь Джессике найти Достойного Мужчину, который влюбится в нее.
— И написать книгу об этом опыте? — интересуется Валентина. — Итак… библия отношений? Винтажная библия отношений, демонстрирующая женщинам, как использовать технику из ваших руководств в современном мире?
— Почти. — Бабушка медленно кивает, чувствуя вновь возникший у Валентины интерес. — Именно так.
— Боже, только не этот винтаж, — ворчу я, пытаясь быть терпеливой. — Без обид, но практически все знают, что винтаж — просто модное словечко на замену термину «старинное дерьмо».
— Вообще-то, Джессика, нашим последним нехудожественным бестселлером была прекрасная винтажная кулинарная книга о послеобеденном чаепитии, — просвещает меня Валентина, иронично улыбаясь.
Винтажная кулинарная книга о послеобеденном чаепитии? Возможно, отвратительнее и вычурнее я ничего в своей жизни не слышала.
— Винтаж сейчас крайне популярен, — подтверждает она. — Умно, Матил!
Валентина оставляет меня у двери и возвращается обратно на диван больше, похоже, никуда не торопясь, и из сумки достает карандаш и черный смитсоновский блокнот. В нем она ничего не пишет, но своим наточенным карандашом пронзает воздух.
— Хм-м-м. Как насчет… «Как заполучить мужчину методами 1955 года»? — бормочет она спустя пару секунд.
Я смотрю на нее без всякого выражения. Бабушка же светится.
— Это может сработать… — Валентина щурится. — Совершенно новая книга, в которой полно винтажных советов, испробованных и проверенных на себе до кончиков ногтей современной Джессикой Бим. Мне нравится. И, конечно, привнесение новшеств значит, что мы можем передумать и переиздать оригинальные книги.
— Ох! — Бабушка руками хватается за шею, а ее щеки полыхают от удовольствия. — Мне нравится!
— Матил, сколько времени, по вашему мнению, займет заполучение мужчины? — спрашивает Валентина.
— Не более двух или четырех недель, если Джессика останется здесь, на Бонэм Сквер, и мы потратим все время на реализацию проекта. — Бабушка окидывает меня взглядом. — Работы будет много, но мы сможем справиться в сжатые сроки.
— Минуточку, попридержите коней, — вмешиваюсь я, смотрят на них. — Ты говоришь, что хочешь, чтобы я осталась здесь, в этом доме, на две или четыре недели, изменила в себе абсолютно все, от внешности до поведения, как в каком-то научном эксперименте, просто чтобы какой-то случайный болван повел меня на свидание?
— Не «повел на свидание», а влюбился в тебя без памяти, — радостно восклицает бабушка. Валентина согласно улыбается и что-то царапает в своем блокноте.
Я отмахиваюсь от них.
— И вы хотите, чтобы я написала об этом?
— Да, — ответили они, словно это не было абсурдным, ошеломительно извращенным и невероятно унизительным предложением.
Я глянула на них так, словно они были психически больными. Чтобы я тут жила дольше двух предполагаемых дней, обучаясь странной бабушкиной версии поведения и стиля, пытаясь захомутать какого-то придурка, чтобы тот — буэ — влюбился в меня? Это буквально вызывает отвращение, и абсолютно противоположно тому, как бы я когда-либо хотела проводить свое время. Да, я хочу быть писателем. Да, я бы хотела заключить контракт на выпуск книги. Но не так. Я на корню не согласна с этим капризом изменить всю свою личность ради любовника. Нетушки. Ни за что.
Я замечаю, что бабушкины огромные слезящиеся глаза наполнены надеждой, и шею начинает покалывать.
— Слушайте, — я пячусь в направлении двери. — Миллион благодарностей за предложение и вообще все, но, в общем, спасибо, но нет. Мне нравится моя внешность, мои манеры и особенно мои навыки как женщины. Но удачи вам. Теперь я ухожу. Мне нужно принять душ, а потом отправиться на пробежку.
— Разве ты только что не бегала?
— Мне нравится бегать.
Двадцать минут спустя я выхожу из душа и надеваю любимую одежду для бега: короткий топ из лайкры и мягкие серые спортивные штаны. Я зашнуровываю прелестные ярко-желтые кроссовки, когда слышу стук в дверь моей спальни.
— Джессика, могу я войти?
Это бабушка.
— Джессика, обидчивый утенок, дай нам войти. Мы хотим поговорить с тобой.
И Валентина.
В чем их проблема? Я только что сказала им, что не заинтересована в их идее. С чего вообще Валентина решила, что мне будет интересно? Когда я впервые встретила ее в «Саутбанк пресс», она показалась мне довольно умной. Оказывается, она охрененно безумная, как и моя бабушка. Я побыстрее забираюсь на кровать и залезаю под многочисленные покрывала, натягивая одеяло под самую шею. Если они подумают, что я решила вздремнуть, то уйдут прочь. Никто не тревожит дремлющих людей.
Кроме них, конечно.
Я слышу щелчок открывшейся двери и приглушенные шаги Валентины и бабушки по ковру. К слову о вмешательстве в личную жизнь. Да, я знаю, это не мой дом, но все же, я могла бы заниматься бесчисленным количеством вещей, которые делают наедине. Могла бы тренировать испепеляющий взгляд, ну или мастурбировать. Господи!
— Она спит? — любопытствует бабушка.
Я тру закрытые глаза и притворяюсь, будто погрузилась в страну снов очень глубоко.