— Как называется ваше сообщество? Я отправлю пожертвование.
— Спасибо! — на выдохе благодарю я. — Оно называется… ну… называется, эм… Беличьи… Орешки… В тепле? Да, «Беличьи орешки в тепле».
Я смотрю на Лео и вижу, что он только из вежливости сдерживает рвущийся наружу смех. Я же веду себя бесстрастно.
Черт бы побрал мой мозг, почему он такой мерзкий? Ну почему первая мысль, связанная с орешками, вызывает ассоциации с мошонкой? Я отвратительна.
— Должен сказать, это звучит очень узконаправлено, — заявляет Лео с улыбкой. — Я и не думал, что что-то такое существует, но, полагаю, белкам, как и другим лесным существам, нужны защитники.
— Нужны. Я принимаю эту проблему близко к сердцу.
Лео посылает мне полуулыбку.
— Ты определенно единственная в своем роде, Люсиль Дарлинг.
Я улыбаюсь, имитируя смущение, и еще сильнее кручу зонтик. Затем ни с того ни с сего Лео резко тянет меня за большое вишневое дерево. Что он делает? Лео притягивает меня к себе поближе и стоит, не шевелясь. Мы сейчас поцелуемся? Моя одержимость белками распалила его?
Сердце колотится в груди. Что за игру он ведет? Я смотрю на Лео, чтобы понять, собирается ли он меня поцеловать, а он в это время выглядывает из-за дерева с выражением ужаса на его аристократическом лице.
Хмурясь, я тоже поворачиваюсь и вижу высокую статную женщину с великолепными высветленными волосами и в дизайнерском спортивном костюме, трусцой бегущую по тропе с милым йоркширским терьером, семенящим перед ней.
Лео двигается вокруг дерева, чтобы не попасться пробегающей мимо женщине на глаза. Когда ему удается рассмотреть ее, выражение ужаса исчезает с его лица.
— Кто это?
Лео кривится.
— Вообще-то никто. Я думал, это бывшая, но ошибся.
Ах. Он думал, что это его бывшая. Неудивительно, почему он хочет спрятаться. Ему показалось, что она из кучи обманутых им женщин? Фух. А меня-то трясло от предвкушения поцелуя. Я мысленно бью себя по лицу.
— Ох, — произношу я обыденно. — И почему ты прячешься?
Лео рукой проводит по челке.
— Ну, с моей стороны это было постыдно, да? Прости. Я… — Он замолкает и выглядит крайне неуверенным.
— Ты можешь рассказать мне, — мурлычу я. Посмотрим, как он извернется. — Ты можешь рассказать мне что угодно. Может, нам стоит присесть?
Я указываю на ближайшую деревянную скамейку. Мы идем к ней и присаживаемся. Лео откупоривает вино и разливает его по двум стаканчикам.
— Мне показалось, что это Кейти, моя бывшая невеста, — признается он внезапно, со вздохом глядя вслед пробегающей девушке. — Мне очень не хочется, чтобы она заметила меня.
Чего?
— Ты был помолвлен?
Эта пикантная подробность в «Гугле» не упоминалась. И Валентина об этом не говорила.
Лео делает большой глоток вина.
— Давным-давно.
Я смотрю на него с любопытством.
— Почему вы не женились?
Он медленно вдыхает.
— Я… в общем, я застал ее развлекающейся с моим отцом.
Какого черта? Фу. От одной мысли об этом становится мерзко и хочется ругаться матом, но приходится продолжать говорить с успокаивающей интонацией.
— Ох, бедный, — едва не задыхаясь, сочувствую я. — Это так ужасно! С какого перепугу они вообще делали это? Прости, это несдержанно с моей стороны. Тебе не нужно ничего рассказывать, если ты не хочешь.
— Да ничего, — отвечает Лео. — Это достаточно ненормально, да?
— Эм, да. Достаточно ненормально, — соглашаюсь я, распахнув глаза от ужаса.
— Это случилось много лет назад, летом, когда я выпустился из университета, — начинает повествование Лео, выпивая еще немного вина. — У меня бела безумная идея попутешествовать по Европе, попытаться стать художником на собственные крохи, не на семейные деньги. — Он закатывает глаза и горько смеется. — Мы с Кейти встречались около года, и она захотела, чтобы я работал в компании отца — ей нравился определенный образ жизни, и она считала, что фамилия Фрост откроет ей к нему двери. Когда она поняла, что я собирался сфокусироваться на рисовании, следовательно, существовать на скромные средства, то сразу же потеряла ко мне интерес. Тогда она переключилась на отца.
— Но почему он…
— У моего отца много достоинств, но моральные ценности — не одно из них.
Мне вспоминается, как Руфус Фрост смотрел на меня в кабинете Лео. Свинья.
— Я поймал их на семейном барбекю, они опьяненно лапали друг друга в ванной наверху, — поясняет Лео упавшим голосом. — Два человека, которым, мне казалось, я мог доверять, врали мне. Мне пришлось простить отца — по большому счету, у меня нет возможности выбирать семью, — но мы не отошли от этой ситуации до конца.
— Это просто невероятно, — говорю я, хватая бутылку и разливая вино по нашим стаканчикам. Неудивительно, что ему просто крышу снесло.
На бледном лице Лео появляется румянец, а складка между бровями становится глубже.
— Приношу извинения, Люси. Я этого не ожидал. Сегодня у меня в планах была точно не угрюмость.
— Боже, не извиняйся. — Я откидываюсь на скамейку. — После всего случившегося путешествие наверняка было облегчением.
— В итоге я не поехал. После всего произошедшего эта романтическая затея внезапно стала казаться идиотской и детской.
Я многозначительно киваю.
— Итак… много у тебя было подружек после Кейти?
Лео качает головой и выпивает.
— Не особо.
— Да?
— Ну, то есть, я встречался с женщинами. С многими. Вообще, я встречался со столькими женщинами, что в прессе меня прозвали соблазнителем. — Он замолкает и одаривает меня полуулыбкой. — Не знаю, стоит ли говорить тебе такое, это меня не красит.
Я хихикаю в стиле Люсиль.
— Мне нравится, что ты честен со мной. Ну… а ты правда соблазнитель?
Лео пожимает плечами.
— Ненавижу это слово. Честно? Да, я им был. Вообще-то, некоторое время я был уродом. После Кейти мне кажется, что у каждой женщины скрытый мотив. Либо деньги моей семьи, либо моя дурная слава плейбоя, либо колонка в издании, либо желание появиться в правильном месте. Господи, это звучит высокомерно, да? — Он корчит гримасу. — Я хочу сказать, что гораздо проще предстать перед прессой эдакой карикатурой на самого себя, чем открыться, чтобы вновь пережить то, что было с Кейти.
— Мне ты не кажешься карикатурой, — говорю я честно.
Лео посылает мне теплую улыбку, и холодности на его лице как не бывало. Он придвигается ближе, сокращая расстояние на скамейке между нами, и тогда я замечаю россыпь светлых веснушек у его аристократического носа. Миленько. Внутри все упало.
— Это потому что ты другая, Люсиль. — Он забирает из моей руки бумажный стаканчик и ставит его рядом со своим на укрытую ветками землю. Боком прислоняется к спинке скамейки и притягивает меня к себе. — Когда мы познакомились на ярмарке, ты не знала обо мне ничего, — продолжает он хриплым голосом. — Не имела представления, кто я. Никаких ожиданий или мотивов.
Я виновато сглатываю. Он даже, черт подери, не подозревает.
Ко мне приходит понимание, что причина высокомерия Лео и его поведения не в том, что он просто невообразимый придурок. Все куда сложнее. У него есть прошлое: ужасное происшествие, ожесточившее его, вынудившее держать дистанцию с людьми. Мне это близко. Не скажу, что его поведение простительно, но если бы Валентина знала, она бы поняла его — почему он был таким, — и злилась бы меньше.
— Я чувствую, что с тобой могу быть собой, — бормочет Лео, проводя пальцем по моей щеке. — Словно я могу раскрыть тебе настоящего себя. И такого ощущения у меня не было уже давно. — Он убирает прядь волос мне за ухо. После чего кладет вторую руку на мой затылок, наклоняется и прижимается своими губами к моим самым мягким поцелуем из возможных.
Когда его губы касаются моих, я распахиваю глаза от шока.
Ох.
Лео притягивает меня к себе и, углубляя поцелуй, ладонью проводит по моей пояснице.
О нет.