Лео секунду смотрит на кисть, кончиками пальцев щупает ворс и прижимает подарок к груди.
— Спасибо, Люси, — благодарит он тихо, не сводя с меня пристального взгляда, вызывающего щекотку на коже. Затем он убирает коробку во внутренний карман и ведет меня к столу.
Пока мы идем через гудящую толпу, я замечаю, что все смотрят на меня. Не так, как на презентации «Пчеловода», словно я объект для шуток, а с интересом, завистью, желанием, удивлением. Ощущения странные, но не то чтобы очень приятные. Кажется, будто я в представлении, словно я кукла, которой восхищаются. Как… Фелисити.
Не стоит забывать, что я здесь на работе, потому нужно продолжать в том же духе. Я улыбаюсь и притворяюсь милой, когда один гость за другим здоровается с Лео, поздравляет с номинацией, пророчит ему победу, заявляет, наско-о-о-олько ему нравится реклама «Управляй и оживай»…
Несмотря на то, что Лео пытается привлечь меня к разговору при каждом удобном случае, не считая оценивающих и завистливых взглядов и вежливых приветствий, на меня, в целом, никто не обращает внимания. Никто не спрашивает меня обо мне. Я, проще говоря, обычная спутница-конфетка.
В итоге мы все же минуем всех рекламных подлиз и добираемся до стола. Лео представляет меня тем, кто уже сидит за ним.
— Люсиль, это Мартин, наш автор текстов. Ты не видела «Феррари» круче, чем у него. Скоро я тебя на ней покатаю. Она ездит, как мечта.
— Конечно! — отвечает Мартин радостно.
Я хмурюсь и вспоминаю сексистский комментарий Лео на ярмарке, когда он говорил, как испытал кого-то до того, как Мартин отвез ее домой. Он говорил о машине? Господи боже, у меня и правда сложилось превратное мнение о Лео Фросте. Я осудила его слишком поспешно…
Лео представляет меня еще двум людям из команды «Вулф Фрост» и их спутницам, которые кажутся милыми и дружелюбными, хоть и немного сдержанными. После он снова представляет меня четвертому человеку за столом — чертовому Руфусу Фросту, отвратительнейшему мешку дерьма на свете, — приветствующему меня по имени и снова целующего мне руку противным, пропахшим старыми сигарами ртом. Буэ.
— Стой, а где твои друзья? — уточняет Лео. — Еще не пришли?
Я гляжу в сторону бара и замечаю Пич и Гэвина, по-настоящему увлеченных беседой. Должно быть, рюмка текилы сработала! Пич смеется над словами Гэвина, а ее рука лежит на его предплечье. Ха! Наверное, этих двоих пока не стоит дергать, совершенно ясно, что они прекрасно справляются и без меня.
— Они здесь, вероятно, где-то в толпе! — отвечаю я невинно. — Уверена, они найдут нас чуть позже.
Мы усаживаемся на наши места, и Лео открывает одну из многих бутылок винтажного шампанского, мостящихся в больших ведрах, расставленных на каждом столе. Он наполняет бокалы и прочищает горло, чтобы произнести тост. Но прежде чем Лео успевает сказать хоть слово, его перебивает отец, чей чрезвычайно надменный голос разносится над столом, словно сирена.
— За победу «Вулф Фрост», — протяжно говорит Руфус, поднимая бокал над центром стола.
— И за Лео, — добавляю я, не в силах придержать язык.
Упс. Я не хотела выпаливать это. Но что-то в его отце доводит меня до белого каления. Особенно сейчас, когда я знаю, как он предал собственного сына. Руфус Фрост легонько ухмыляется и неохотно соглашается с моим выкриком, безразлично корректируя свой тост.
— Да, само собой… И за Лео.
Лео довольно подмигивает мне.
— Празднуем, ребята!
— Празднуем!
Я делаю глоток шампанского, и задорные пузыри мягко пляшут у меня на языке. К моему удивлению, этим вечером оно мне не так уж не нравится.
Делаю еще один глоток.
Мне… Мне начинает нравиться вкус винтажного шампанского? Черт, теперь я часть «Шампанского заговора»?
Боже, да что со мной происходит?
Похоже, советовать Пич рюмку текилы, чтобы они с почтальоном Гэвином расслабились, было не лучшей идеей. Потому что они абсолютно точно не ограничились одной. За нашим столом идет спокойный разговор о проектах всех номинантов, когда Пич наконец отходит от бара и тащит Гэвина за руку. По ее виду могу сказать, что она в стельку: она едва может стоять прямо, а моргает гораздо дольше, чем обычно. Твою мать.
— ЛЮСИЛЬ! — кричит она, неестественно подмигивая мне. — Вот ты где. А это, должно быть, Ле-е-е-е-ео-о-о-о. Соблазнительный Лео.
Ох, боже. Сколько рюмок она выпила? Щеки Гэвина полыхают алым цветом и блестят, а его бабочка развязана и просто висит на шее. Они же не могли выпить настолько много? Мы разделились всего пятнадцать минут назад.
— Добрый вечер, благородные сэры и леди, — здоровается Гэвин со старомодным поклоном. Блин, сколько же рюмок выпил Гэвин?
Твою дивизию.
Лео хохочет.
— Пич и Гэвин, верно? — Он встает, чтобы расцеловать Пич в щеки и тепло пожать руку Гэвину. — Я рад, что вы смогли прийти.
— Тут вечеринка… в церкви! — хихикает Пич, рукой прикрывая отрыжку. Она тянется за одной из бутылок шампанского. — Это же… бесплатно? — спрашивает она, сразу же открывая ее, и пробка пролетает невероятно близко к уху Руфуса Фроста.
— Бесплатно, — отвечает Лео и берет со стола пару бокалов, чтобы Пич разлила в них золотистую шипучку. Один он протягивает Гэвину, и парень тут же его осушает, протягивая бокал для добавки.
— Вечерина! — выкрикивает он и выкидывает кулак в воздух, из-за чего сидящие за столом вздрагивают от отвращения.
Ой-ёй. Если они выпьют больше, то я буду в опасности из-за риска сорвать план. Боже, ну почему я решила, что привести их — хорошая мысль? Я пыталась быть милой, но это был глупый план, ох, насколько же глупый.
— Идемте! — говорю я весело, поднимаясь со стула так быстро, что сотрясаю стол. — Идемте танцевать!
— Отличная идея! — соглашается Лео, выпивая остатки своего шампанского.
— Идемте! — повторяю я, говоря тем же голосом, каким уговариваю Мистера Белдинга не делать свои дела на бабушкином ковре. — Идемте прямо сейчас! Вот прямо сейчас!
Мои уговоры срабатывают, и они следуют за мной на танцпол.
Когда мы вчетвером идем через радостную толпу туда, где гости танцуют, я замедляюсь и хватаю Пич за руку.
— Мы догоним вас через секунду, — кричу я Лео и Гэвину. — Просто женский разговор.
Стоит парням отойти за пределы слышимости, и я волоку Пич к одой из колон, возвышающихся по периметру зала.
— Ты, твою мать, в стельку, — бурчу я, обиженно складывая руки.
Она икает.
— Нет. Я выпила всего пять рюмок. И погляди, теперь мы с Гэвином ладим очень даже хорошо. Он очень, очень, очень милый. Ему нравятся долгие прогулки по выходным. А его любимый цвет — синий. Как мое платье. Мы словно предназначены друг другу!
Вижу, что она устроила ему опрос по той же схеме «двадцать вопросов», как было со мной, когда мы впервые пошли в «Твистед Спин». Интересно, она уже дала ему прозвище?
— Я люблю тебя, Дже-е-е-е-ессика, — улыбается она, фокусируя взгляд на моем лице. — Ты моя лучшая подруга. Я не кину тебя ради Гэвина, ты же знаешь. Я не из таких. — Затем она притягивает мою голову к своей пышной груди и хлопает меня по прическе своей немаленькой рукой.
— Ох, прекрати! И я Люсиль, — шиплю я, отрываясь от ее округлостей. — Ты должна звать меня Люсиль.
— Люсиль, да, точно. Прости. — Пич глубокомысленно кивает и трет глаза, из-за чего ее тушь немного осыпается на щеки. Я смахиваю сухую пыльцу. — Ты ведешь себя немного зажато, — дуется она. — Это не ты. Не ты настоящая.
Она права. Обычно я расслабленная, как Мэтт Диллон под веществами. Но сегодня я зажатая. Я на лезвии ножа. Слишком многое на кону. Часть меня очень даже хочет быть здесь, отдыхать с Пич и Лео (честно говоря, мне не так важен Гэвин), веселиться. Но часть хочет достигнуть цели, потому я не обязана разбираться в сложной ситуации, в которую умудрилась втянуть себя.