— Ты не потеряла меня, знаешь ли, — произношу я небрежно. — Просто я очень, охренительно зла на тебя.
Она инстинктивно открывает рот, чтобы попросить не выражаться, но потом так же быстро его закрывает.
— Мне жаль, что ты… охренительно зла. — Она тянется и берет меня за руку. — Я была эгоистичной. Зацикленной на жалости к себе и горе. Я бы не вынесла, если бы ты смотрела на меня так, как твоя мать. Когда ты вошла в мою дверь, мне показалось, будто мне был дан второй шанс. И я все испортила, втянув тебя в свои проблемы.
Официантка подходит с нашим чаем. Бабушка добавляет молоко, а я сахар, но ни одна из нас не делает ни глотка.
— Я никогда не прощу себя за то, как поступила с твой матерью, Джессика. И как бы ты плохо обо мне ни думала, я хочу, чтобы ты знала — я о себе думаю так же. Пожалуйста, скажи, что простишь меня.
— Я прощаю тебя, ба, — отвечаю я без заминки.
И понимаю, что правда прощаю ее. В этой катастрофе нет невиновных, мы погано повели себя в том или ином случае. Мама потратила львиную часть своей жизни на ярость и обиду. Я так не хочу. Не могу.
Бабушка размеренно вздыхает и поднимает свою чашку с чаем все еще слегка трясущимися руками.
— Пич рассказала мне, что ты хочешь оправиться путешествовать. Я бы хотела оплатить твое путешествие, Джессика. Куда… куда бы тебе хотелось поехать?
Я гляжу на бабушкино морщинистое лицо и осознаю, как сильно каждый день скучала по ней, и как здорово, когда есть кто-то — даже если чокнутый, — кому не безразлично, чем ты занимаешься, и я привыкла к этому.
Хм-м-м.
Идея путешествия по Ямайке, Таиланду или другому отдаленному месту в одиночестве больше не кажется такой заманчивой.
И тогда я хохочу, потому что внезапно понимаю, куда конкретно хочу отправиться, и это изумляет меня до глубины души.
— Я тут думала... может, южный Лондон? — предполагаю я, делая глоток чая. — Не знаю, может, в Дулвич?
Бабушка на секунду хмурится, прежде чем до нее доходит смысл моих слов.
— Со… мной? — Она прижимает руку к груди. — Ты имеешь в виду мой дом?
— Да, — улыбаюсь я. — Если ты меня, конечно, примешь.
— Ох, Джессика. — Она громко всхлипывает, из-за чего другие обедающие посетители оборачиваются и посылают нам раздраженные взгляды. — Я приму тебя!
— Ой, еще сфотографируйте, это может затянуться! — кричу я пялящимся посетителям, из-за чего бабушка посмеивается и краснеет.
Она прижимает ладони к лицу.
— Поверить не могу! Говоришь, ты вернешься сегодня, дорогая? Поручу Пич подготовить свободную комнату. В общем, теперь твою комнату! — Она оглядывается через плечо и зовет официантку, стоящую у стойки. — Торт, пожалуйста! Мы просто обязаны взять торт к чаю!
— Круто. — Я смеюсь, подзывая официантку, чтобы попросить отрезать самый большой кусок. — Хотя, у меня есть несколько условий.
— Каких?
— Ты должна пообещать, что мне больше не придется носить утягивающее белье, и я смогу бегать, когда захочу, и с этих пор мы говорим друг другу только правду и… ты никогда, ни за что на свете не станешь покупать для меня фарфоровых кукол.
Бабушка незамедлительно протягивает руку.
— Учтено.
Я возвращаюсь к Джейми пружинистой походкой. Он невероятно счастлив слышать, что с бабушкой все наладилось. Вообще, он кажется слишком счастливым.
— Господи, спасибо, — благодарю я его, когда он с энтузиазмом предлагает упаковаться.
— Мне понравилось жить с тобой, — ухмыляется он. — Просто… ты немного… неряшливая.
— Я креативная, — протестую я. — Это другое, чувак.
Он с журнального столика убирает тарелку со вчерашней наполовину съеденной лазаньей.
— Ага, очень креативная. Я профессиональный медик. Мне нужно думать о гигиене.
Я закатываю глаза. Поднимаюсь наверх и хватаю черный мусорный пакет, в который забрасываю свою одежду, пока Джейми наблюдает и не торопится помогать. По окончании сборов он вызывает такси, и мы ждем его прибытия на ступеньках перед домом.
— Мы же не потеряем связь? — тихо спрашивает Джейми, конверсами[70] ковыряя тротуар.
— Лучше не терять, — отвечаю я, подталкивая его локтем.
Он проводит рукой по своим кудряшкам.
— Хорошо. — Кивает он. — Хорошо.
Когда такси подъезжает к бордюру, я дергаю Джейми, чтобы обнять.
— Ты был невероятно заботлив, — шепчу я. — Я этого никогда не забуду.
— Я… Я… — начинает он, затем выдыхает, и его щеки становятся алыми. Не знаю, что он хочет сказать, но перебиваю на случай, если это то, о чем я думаю.
— Скоро увидимся, док. И попрощайся за меня с прелестной Кико.
— Ага. Да, обязательно. — Его плечи на мгновение опадают, но потом он открывает дверь машины и помогает мне затащить сумки.
— Ну! — Я улыбаюсь. — Наверное, скоро увидимся. Я позвоню тебе. Может, мы могли бы выпить. И с Кико.
— Звучит замечательно…
— Потрясно.
— Будь примерной, — говорит он ласково, а на его симпатичном лице растягивается добрая улыбка.
— Никогда! — выкрикиваю я, забираюсь в такси и с силой захлопываю за собой дверь.
Мотор начинает реветь, и когда мы отъезжаем, я бешено машу Джейми через заднее стекло. Он машет мне в ответ до тех самых пор, пока машина не поворачивает за угол и не скрывает его из виду.
Глава тридцать шестая
Самый важный шаг, который может предпринять Достойная Женщина, находящаяся в поиске вечной любви, это для начала полюбить и принять себя с добротой, уважением и честностью.
Статус Матильды Бим в «Фейсбук», Август 2014
Бабушка и Пич — и уютно устроившийся у нее на руках Мистер Белдинг — в точности как семья ждут меня на ступеньках викторианской террасы в Дулвиче и глупо улыбаются. Я расплачиваюсь с таксистом, забираю свои вещи и бегу внутрь, где мне тут же предлагают чай и тур по дому. Бабушка права — это точно не похоже на дом Бонэм, но в мире нормальных, не мега-богатых людей, моем мире, такие дома называют просторными, светлыми и полными атрибутов уютного жилища. Они обе ведут меня наверх, через два лестничных пролета, в мою комнату — огромное чердачное помещение с гигантскими открытыми окнами со всех сторон и ветхими дубовыми брусьями под потолком.
— Что думаешь? — спрашивает розовощекая бабушка, ожидая ответа.
Я падаю на старинную кровать, вдыхаю свежий морской запах, доносящийся с улицы, и улыбаюсь.
— Для дома очень даже хорошо, — говорю я просто.
— Ох, Джесс! — визжит Пич, присаживаясь ко мне на кровать. — Я почти забыла сказать тебе, я наконец-то придумала тебе прозвище!
Боже мой.
— Ну-ка.
— Надеюсь, тебе понравится, мне правда кажется, что это правильный выбор, но скажи, если тебе не понравится, и мы сможем придумать что-то дру…
— Да просто скажи уже, Пич!
— Ладно, я выбрала для тебя прозвище… — Она разводит руки в стороны и безумно улыбается во все тридцать два. — Леди… Джей! Что думаешь? Тебе нравится?
Гениально. Твою мать, это гениально.
За следующие несколько месяцев моя жизнь превратилась в приятную рутину — то, чего я прежде не хотела, но что, как оказалось, дарит мне ощущение умиротворения. Я устроилась в комиссионный книжный магазин в Дулвиче на неполный рабочий день, где каждый день обслуживаю клиентов с полудня до пяти — и это круто. Покупатели милые и спокойные, и я могу читать книги все время, пока в магазине никого нет.
Когда я не работаю, и когда бабушка не изучает управление финансами для курса, на который недавно записалась, мы вместе ведем наш новый блог «Матильда и Джесс». Да. Мы начали вести блог о руководствах для Достойной Женщины. Он не столько о том, как встретить мужчину, сколько о наших противоположных точках зрения о понятии Достойной Женщины, а еще о моде, феминизме, образе жизни и карьере. У нас достаточно споров, да и бабушка настаивает на том, чтобы полностью контролировать страницу в «Фейсбуке», но если не считать этого, то у нас действительно хорошо получается, мы наращиваем стабильную и верную аудиторию читателей.