Я все еще частенько отрываюсь с Пич (которая, к несчастью, порвала с Гэвином. Как только он начал с ней разговаривать, она осознала, что ее тело не реагирует на него, потому она все еще в поиске правильного мужчины для секса), но теперь, в отличие от прошлых тусовок, веселясь, я делаю это не безрассудно, а так, чтобы развлечения не имели пагубного влияния на мою жизнь. Мне нравится наконец контролировать свое поведение, не спать с кем попало в каждой комнате и по-своему работать над стремлением стать писательницей. Похоже, я начинаю понимать, кем хочу быть, невзирая на паршивое прошлое. И мне нравится это ощущение.
Несмотря на занятость, я все равно нахожу время на проверку почты по миллиарду раз в день в надежде, что Лео ответил на мое письмо или хотя бы вернулся в страну. Но от него ни слова, глухо даже на его страничках в социальных сетях, и я потихоньку начинаю мириться с тем, что все на самом деле кончено, и мне, вероятно, стоит жить дальше.
Уверена, скоро боль в груди из-за тоски по нему пройдет.
Должна же, да?
На дворе жаркий дождливый августовский полдень, я расслабляюсь в кровати на чердаке, работая над постом для блога «Матильда и Джесс», и тут звонит телефон.
— Алло? — поднимаю я трубку.
— Джессика? Когтистый котенок? Это ты?
Это Валентина. Чего она хочет?
— Я, — отвечаю я.
— Ты получила конверт, который я послала тебе?
— Ох, я сейчас живу не в Бонэм Сквер, я в Дулвиче.
— Я знаю, утенок. Матильда отправила мне прелестную открытку с новым адресом. Должно быть, ты с ней.
— Что происходит? — Я хмурюсь и спускаюсь по лестнице. — Что ты выслала?
— В общем, Джесс, около часа назад я получила письмо от Лео Фроста.
Я резко останавливаюсь.
— Что? — Сердце уходит в пятки.
— И ты ни за что не поверишь, что в нем.
— Что? Да что же там? — Я шустро пробегаю остальные ступеньки, несусь к входной двери, где перерываю кучу почты. Вот оно. Белый конверт формата А4, адресованный мне. Пич, должно быть, расписалась за него, когда уходила за покупками.
— Нашла? — нетерпеливо спрашивает Валентина.
— Как раз открываю! — говорю я, а руки дрожат.
Я бережно открываю концерт и достаю маленькую пачку листов. На верхней странице копия подписанного разрешения. Это подпись Лео, обозначающая, что он дает нам разрешение использовать его имя в книге «Как заполучить мужчину методами 1955 года».
Сердце начинает колотиться о ребра.
— Ох, — шепчу я в телефон.
После чего начинаю рассматривать остальные листы, и от того, что на них, я роняю мобильный на пол, куда тот приземляется со стуком. На каждой странице детальные, искусные рисунки карандашом. На первом рисунке мы с Лео на аттракционной машинке. На следующем — я на поэтическом вечере в кофейне «Яванский кофе Маленького Джо», на голове у меня та чудная шляпка с пучком кружева, и я на сцене. На другом мы с Лео в зале с работами да Винчи, перед картиной «Мадонна в скалах». Рисунки замысловатые и умопомрачительные.
Я перебираю остальные, чтобы добраться до последней страницы в куче. На рисунке я на премии Лондонской рекламной ассоциации. Кажется, будто Лео помнит каждую деталь моего образа, начиная с вышивки на платье и заканчивая брошкой в виде чертова колеса. Внизу рисунка он нацарапал слова: «Для Джесс».
Сглатывая ком в горле, я едва шевелящимися руками поднимаю с пола мобильный телефон.
— Валентина, ты еще здесь?
— Здесь. — Она звучит ошеломленно.
— Я ничего не понимаю, — шепчу я. — Почему…
— Лео не только согласился на публикацию книги, но и предложил услуги иллюстратора.
Я смеюсь в голос. Что это значит?
— Вероятно, у него все же есть сердце, — произносит Валентина. — Просто шок. Никогда не думала, что такое возможно. Я слышала, он ушел из «Вулф Фрост». Скорее всего, его согласие — это способ насолить отцу и компании. Как бы то ни было, все невероятно взволнованы: такой выдающийся человек как Лео хочет принять участие в проекте. Мы уже обсуждаем продолжение. Само собой, мне нужен текст как можно скорее. Мы хотим выстрелить, пока…
— Я не могу поверить. Просто не могу поверить.
— Кажется, ты дала Лео что-то особенное, Джессика. Что-то, чего я не смогла бы сделать даже в мечтах. Но это нормально. Сердцу не прикажешь, да и я положила глаз на одного прекрасного британского актера, с которым в последнее время частенько вижусь на мероприятиях. Он очень знаменит, потому больше ничем поделиться не могу, скажем так, игра началась. Назначим встречу за обедом? Там я тебе все и расскажу, и мы сможем…
— Значит, Лео вернулся в страну, — выпаливаю я, неспособная сконцентрироваться на речи Валентины из-за громко бьющегося сердца, отдающегося в ушах.
— Похоже на то! — говорит она.
Он вернулся.
— Валентина, не возражаешь, если я перезвоню тебе чуть позже? — спрашиваю я, чувствуя, как к горлу подкатывает хохот.
Она посмеивается.
— Конечно. Иди к нему, дорогая Джессика. Иди к нему.
Так я и делаю.
Я прибываю к дому Лео в Доклэндсе вспотевшая и выдохшаяся, с раскрасневшимися щеками, прилипшими ко лбу волосами и в насквозь промокшей лиловой майке. Я стучусь в его двери, сжимая копии рисунков в руках. В миллиардный раз бросаю на них взгляд и подскакиваю от радости.
Двери распахиваются, и я вижу Лео. На нем простая белая футболка и джинсы, его рыжие волосы мокрые после душа.
Все тело дрожит при виде него.
— Привет, — здороваюсь я, тяжело дыша после пробежки от станции метро.
Лео смотрит на меня невозмутимо, без намека на предательство в глазах.
Я глубоко вздыхаю и задираю подбородок.
— Итак, дело в том, Лео… Мне нравится ходить в ночные клубы и на рок-концерты. Я ем «Пот Нудлс», когда выдается возможность, и не всегда переодеваю носки. Я переспала со многими и не стыжусь этого, да и не считаю, что должна стыдиться. Мне правда не нравится твоя реклама «Управляй и оживай», прости, но она хреновая. Мне нравится носить комфортные пижамы на все тело, и я, вообще-то, не ношу причудливые шляпки и перчатки. Моя мама на самом деле умерла. — Голос срывается. Я прочищаю горло и беру себя в руки. — И это худшее, что со мной случалось. Я все еще пытаюсь пережить это и не уверена, что смогу, но я продолжу стараться. Я не очень много знаю о поэзии и искусстве, но открыта изучению нового. Я часто ругаюсь. Охерительно, до черта много. Моя бабушка немного чокнутая. Мне правда нравятся твои рисунки. — Я прижимаю рисунки к груди. — И думаю, что уйти с работы и стать художником — это потрясающе и смело. У меня немало проблем с принятием на себя обязательств, но я работаю над этим. И ни о чем в жизни я не сожалела больше, чем о том, как поступила с тобой… Так что, вот, это обо мне в двух словах. Ой, стой, еще кое-что… Я люблю тебя, Лео. Я, черт подери, люблю тебя.
Я гляжу в его неповторимые глаза. Такие знакомые, но в то же время такие еще незнакомые. Уголки его губ растягиваются, и на его лице возникает широкая улыбка.
Лео протягивает руку.
— Я Лео Фрост. Невероятно рад знакомству. Слышал много хорошего.
Я громко хохочу, а из-за улыбки вполне могу потянуть мышцы лица.
— Я Джессика Бим. Джесс. — Я принимаю его руку и пожимаю ее.
— Приятно наконец встретить тебя, Джесс, — произносит он ласково, и его голос срывается, когда он проговаривает мое настоящее имя.
Он затягивает меня в квартиру, рукой проводит по моим волосам и целует так, что каждая часть моего тела светится. Теперь, без тени сомнений, я знаю, что именно так чувствуется любовь.
— Хочешь выпить? — спрашивает Лео, когда мы все же отрываемся друг от друга.
— Да, пожалуйста, — отвечаю я, и с ним иду на кухню с широченной и глуповатой улыбкой на лице. — У тебя есть грушевый сидр?