— Не надо ее бранить, мисс Херст. Это я ее пригласила. Правда, теперь я об этом жалею. Она была груба и вела себя дурно.
— Мисс Херст, бабушка Тэймсон сжульничала. Я видела это совершенно ясно. Она достаточно стара, чтобы не совершать подобных проступков.
Губы леди Тэймсон вытянулись, как щипчики для раскалывания орехов. Ее черные глаза сверкали.
— Я выиграла. Мой король побил твою даму. Если ты будешь еще со мной играть, ты убедишься, что я обычно выигрываю.
— Я бы предпочла проиграть, чем сжульничать, — выкрикнула Флора. Лицо у нее было пунцовое. — Я поражаюсь, как вы решаетесь на это — ведь вы так скоро умрете. Что вы скажете Богу?
К сожалению, Шарлотта, которой после отдыха стало лучше, именно в этот момент спускалась с Эдвардом по лестнице. Эдвард кинулся вперед. Лицо его так и сияло в предвкушении какой-нибудь неприятности.
— Флора, что случилось? Ты нагрубила бабушке Тэмсон?
— Нет. Говорить правду — не значит грубить.
— Флора! — голос Шарлотты напрягся от гнева. — Отправляйся в свою комнату. Мисс Херст, это именно то, о чем я вас предупреждала. Если вы не способны держать Флору в узде, вы ничем не лучше остальных. Я не могу допустить, чтобы мою тетю расстраивали всем этим шумом.
Леди Тэймсон выпрямилась еще больше:
— Я вовсе не расстроена, Шарлотта. Я всего лишь объясняла своей внучке, что, когда я играю в какие-нибудь игры, я обычно выигрываю.
Глаза ее как-то странно блеснули. Шарлотта это заметила, но прежде чем она успела что-либо сказать, флора упрямым тоном вставила:
— Мама, она сама захотела играть. Доктор сказал, что надо сделать все, чтобы она чувствовала себя довольной.
— Флора, будь так любезна, помолчи. Немедленно отправляйся в свою комнату. И хотя вы утверждаете, что вы не расстроены, тетя Тэймсон, вид у вас очень разгоряченный. Я считаю, вам надо отдохнуть в тишине. Если вам скучно, Эдвард может вам показать, как хорошо он умеет читать и писать. Тедди, деточка, я хочу, чтобы ты принес сюда свои новые учебники, тетради и карандаши.
Эдвард надулся, но, взглянув на мать, еле слышно пробормотал:
— Хорошо, мама.
Когда он вслед за Флорой покинул комнату, та с презрением обернулась к нему:
— Собираешься подлизываться? Я думала, ты ее ненавидишь.
— Мама говорит, я должен.
— Почему на тебе твой бархатный костюм? Он делает тебя похожим на маленького ангелочка. — Голос Флоры был исполнен сарказма. — Может, ты должен внушить бабушке Тэймсон мысль, что ты не кто иной, как ее маленький Том?
В эту минуту тревога, охватившая Эдварда, оказалась сильнее чувства обиды.
— Я не хочу ей читать. Она слишком старая. Я не люблю старух.
Флора была беспощадна:
— Ты что — боишься, что она умрет у тебя на глазах? Кстати, это вполне возможно. Я уверена, что ты не сумеешь достать ей ее лекарство. Ты наверняка начнешь кричать и звать маму.
Шарлотта вышла из комнаты леди Тэймсон.
— Дети! Немедленно делайте то, что вам велено. — Она рассердилась, кажется, даже на своего драгоценного Эдварда. — Мисс Херст, я не могу допустить, чтобы дети постоянно ссорились. До приезда учителя Эдварда их нужно держать врозь. Я считаю, что вам следует вывезти Флору в сад, пока солнце еще не село. Тедди, я велела тебе принести твои книжки. — Голос ее смягчился. — Не бойся, деточка. Мама будет с тобой.
Солнце уже почти зашло. Оно висело алым шаром где-то за лесом, к вечеру сгустился туман. Джозефу пришлось помочь Лавинии спустить коляску со ступеней террасы, где два сфинкса, привыкшие к просторам пустыни, смотрели круглыми удивленными глазами на английские лужайки и фонтаны. Флора не собиралась тратить время на скучные поляны и посыпанные гравием дорожки. Она приказала Лавинии провезти ее через отверстие в изгороди, сплетенной из веток кустарника, далее через лужайку, отведенную для стрельбы из лука, мимо склона, ведущего к зарослям мелких кустиков и к декоративному озеру, затем через обнесенный стеной огород с его зеленью и грядками клубники, кустами малины и персиковыми и абрикосовыми деревьями и, наконец, сквозь дверь в кирпичной стене — в маленький синий сад.
Место было совершенно очаровательное. Над синими и лиловыми осенними маргаритками порхали бабочки, здесь росли поздний душистый горошек, гелиотроп и синие флоксы. Флора сказала, что в летние месяцы здесь растут лобелия, трава горчанка и вьюнок. Она энергично направила свое кресло по неровным плитам к тому месту, где ветви вьюнка оплели каменную головку младенца, установленную на изящном пьедестале. На закругленном лобике и сломанном носу лежали листья.