Но Дин таки осуществил задуманное. Нашел труп, но никак не мог подогнать лодку к берегу. Тогда он вброд добрался до берега и стащил тело в воду. Джордан была мертва и вся в крови, поэтому он обрезал кусок фалиня, обвязал вокруг ее шеи и взял курс в сторону открытого моря, волоча за собой труп. От всего этого его мутило, а в какой-то момент происходящее показалось ему невыносимой пыткой. Это случилось после того, как он отделался от нее, и мотор вдруг заглох.
Он никак не мог завести его опять. Снова и снова пытался, обливаясь потом, и тут вдруг что-то проплыло мимо него; ему показалось, что это был труп. Мэнсфилд едва не лишился разума, а эта штуковина задержалась там, покачиваясь в нескольких футах от него. Когда наконец мотор завелся, он совершенно ослабел. Тут он разглядел, что это всего лишь плавающее бревно, однако, направив лодку в сторону берега, улегся на дно. Долгое время он не мог перевести дух.
Когда Мэнсфилд в конце концов добрался до дома, Агнесс спокойно спала в своей постели.
После этого в нем словно что-то оборвалось. Все его усилия были направлены на то, чтобы спасти Агнесс от самой себя. Внешне он не изменился. Вроде бы вел себя как прежде, но эта его бившая через край энергия стала покидать его. В тот день, когда я встретила его на тропе возле Каменистого ручья, я заметила в нем эту жуткую перемену.
А тут еще новые сложности. Аллен влюбился в мисс Ллойд, а ее брату грозило обвинение в убийстве. Аллен не знал, что делать. Расставшись со мной у начала тропы, он повернулся и увидел Мэнсфилда Дина, проезжавшего на автомобиле. Мэнсфилд вышел из машины, и двое мужчин спустились пешком по тропинке на несколько футов. Аллен шел, засунув руки в карманы и опустив голову.
— Послушайте, мистер Дин, — сказал он. — Буду с вами откровенен. Я только что виделся с Маршей Ллойд и не могу допустить, чтобы ее брата судили.
— Что ты хочешь этим сказать? — хрипло произнес Мэнсфилд Дин. — Ради Бога, Пейдж, если ты сейчас предашь меня…
— Я не позволю, чтобы невиновный отправился на электрический стул, — заявил Аллен.
И тогда Дин его ударил! Аллен по-прежнему держал руки в карманах и не имел возможности защититься. Голова его ударилась о камень, и он потерял сознание.
Вероятно, Дин и сам пришел в ужас от содеянного. Он любил Аллена и, хотя было совершенно светло, не мог его бросить там. Ведь в таком случае его могли обнаружить только несколько часов спустя, он же мог бы погибнуть от потери крови.
— Он сделал все, что мог, — оправдывал его Аллен. — Поставь себя на его место! Он ведь даже не хотел меня ударять! А теперь я был на его ответственности, и ему надо было каким-то образом от меня избавиться.
Принимая во внимание все обстоятельства, Дин справился неплохо. Поместил Аллена на заднее сиденье своего автомобиля и поехал с ним в местную больницу. Однако, поразмыслив, с полдороги повернул назад. Если бы Аллен умер, ему не к чему было иметь дело с местной полицией, ибо тогда все было бы кончено. А если бы выжил, Дин не желал, чтобы установили личность Аллена.
— Логичнее всего можно было бы заподозрить именно меня в убийстве Джульетты, поскольку у меня были серьезные мотивы для этого. А Дин— порядочный семьянин, деловой человек. Он не знал, что делать. Наверное, он нашел наиболее удачный выход из положения. Спрятал свою машину— и меня— на лесной тропинке где-то в горах, потом вытащил из моего кармана ключ от трейлера н той же ночью вернулся туда. Начисто все там протер, чтобы не оставалось отпечатков пальцев, запер и снова вернулся к машине. Должно быть, для него та ночка оказалась поистине безумной.
Когда Дин добрался до больницы, расположенной за сотню или около того миль отсюда, Аллен по-прежнему находился без сознания. Он положил Аллену в карман немного денег, нажал кнопку ночного звонка и умчался прочь, едва только дежурный отправился за помощью.
— Вот так я там и оказался, — сказал Аллен. — Вернуться назад я не мог. Откуда мне было знать, что он стер мои отпечатки в трейлере? Все, что мне было известно, — это что меня разыскивает полиция, возможно, за два убийства. А мне необходимо было выиграть время. Если бы миссис Дин умерла, я смог бы рассказать правду. В противном же случае…
Он не стал договаривать. Итак, он сделал лучшее из того, что смог придумать: послал бродягу из больницы ко мне с запиской. Но необходимо было сделать еще кое-что. Он встретился со мной. Он не желал отсиживать остаток срока за непредумышленное убийство, и имелось нечто, способное помочь ему прояснить это дело, — записка Джульетты к нему, в которой говорилось, что с Лонг-Айленда она вернется в город вместе с ним на машине. Теперь она была мертва, и это не могло ей повредить.
— Думаю, именно за этой запиской она и охотилась в ту ночь, когда я пострадал в аварии, — пояснил он. — Даже я напрочь забыл на время, что записки и не могло быть у меня в доме. Я предполагал, что она спрятана вместе с жемчугом— если только она ее не уничтожила, — а она сказала, что жемчуг у тебя, хотя ты этого и не знаешь.
Он связался с одним вором-взломщиком, с которым познакомился в тюрьме, и велел ему осмотреть весь дом, в особенности бывшие комнаты Джульетты. Но там ничего не оказалось— ни писем, ни ожерелья, а к тому времени Аллена уже разыскивали по всей стране, и он ждал, что его в любой момент схватят.
Тогда-то он снова вышел в море. Связался с бывшим капитаном своей яхты, рассказал ему, сколько осмелился, и через него приобрел небольшое подержанное прогулочное судно. Говард Брукс финансировал эту сделку. У Аллена кончились деньги, а появиться в своем банке он не рискнул. И вот он вернулся на остров.
— Отчасти чтобы увидеть тебя, моя дорогая, — сказал он, — а отчасти — чтобы посмотреть, как обстоят дела.
А дела обстояли очень плохо. У Дина пропал его револьвер, и он боялся, что Агнесс собралась покончить с собой. Да и сам Аллен тревожился из-за меня и из-за доктора.
— Агнесс откуда-то узнала, что ты мне нравишься. Возможно, каким-то чутьем подозревала, что я влюблен в тебя, и ее это возмущало. Она считала это предательством по отношению к Эмили. Возможно, она решила, что я слишком много тебе рассказал. И о докторе я тоже беспокоился. Она вдруг придумала и даже сообщила мужу, что доктор дает ей какое-то лекарство, чтобы заставить во всем признаться. Это, разумеется, не было правдой, но раз уж безумная так решила…
Как бы то ни было, Аллен отправился к доктору и предупредил его. Всего, он не стал ему рассказывать— сказал только, что Агнесс Дин чересчур неуравновешенна, а возможно, и опасна. Но ему показалось, что доктор и без того многое знал, а об остальном догадался. Он выслушал и кивнул.
— Я сумею о себе позаботиться, — твердо сказал он. — Мне приходилось это делать долгие годы.
Но в следующий вечер Агнесс застрелила доктора.
Она была одета к званому обеду и последующему балу, когда сделала это. Маскарадного костюма на ней не было, но она надела весь свой жемчуг и прекрасную небольшую диадему. Затем отослала свою служанку и вышла подышать свежим воздухом. Никто не видел, как она отправилась к дороге в своем черном платье, в черной шали, наброшенной на плечи. Когда Дин спустился вниз, она уже снова стояла в холле, разглядывая себя в зеркало, и была совершенно спокойна.
— Как я выгляжу? — спросила она.
— Для меня ты всегда прекрасна, Агнесс.
Вот и все.
Она знала, что доктор будет возвращаться от Дороти, и хорошо рассчитала время. Остановила его машину посреди дороги и застрелила его. Вполне возможно, считал Аллен, что мужу она ничего не сказала и Дин впервые доподлинно узнал об этом преступлении в ту ночь, когда она умерла. Тогда-то он и обнаружил пистолет под ее матрасом, и медсестра застала его с ним в руках.
Он собирался покончить с собой, но медсестра помешала ему.
На следующее утро Мэнсфилд Дин под дождем отправился к Каменистому ручью и закопал пистолет. Позднее он привел туда полицию.
Именно убийство доктора заставило Аллена решиться. До той поры он надеялся, что Агнесс Дин умрет прежде, чем успеет еще что-нибудь натворить. Теперь же он сказал Мэнсфилду, что намерен сдаться властям. Дин воспринял это тяжело.