— Я — Лусинда Фолви, а это мой друг, Хорхе Улибарри. Он помогает мне добраться до поселений манданов.
— Манданов? — воскликнул я. — Но… они ведь очень далеко на севере! За сотни миль!
— Правильно, — спокойно ответила девушка, — только мне необходимо туда попасть. У моей семьи есть друзья во французской Канаде. Сумею связаться с ними, думаю, как-нибудь устрою, чтобы вернуться домой, в Ирландию.
Откровенно говоря, мне это не понравилось. Ничего подобного я себе не представлял и не ощущал особого желания прокатиться в страну манданов. Не то чтобы я ничего о них не знал, знал, и неплохо. Это индейское племя жило в хороших глинобитных хатах в области Дакоты, на берегах Миссури.
— Лучше будет забрать вас отсюда, — предположил я, — прежде, чем те люди вернутся обратно. Они гнались за вами, верно?
— Гнались… и все еще гонятся. Преследуют нас от Санта-Фе, но до сих пор нам удавалось ускользнуть.
Дальнейшей информации она мне не уделила, а спрашивать я не стал. Она была леди в затруднительном положении, а я — как я надеялся — джентльменом. Что она — леди, это очевидно, более того, без сомнения, ирландка, к этой нации принадлежала моя семья. Нельзя сказать, что мой род не принимал иной крови. Один мой известный предок, Таттон Чантри, первый Чантри на американской земле, подал нам пример, поведя под венец прекрасную даму происхождением из Перу. Ее предок, испанский гранд, женился на инкской принцессе.
— Немного подальше у меня здесь друзья, — сказал я. — Догоним их, тогда на досуге займемся планами.
Девушка глянула на меня весьма сурово.
— Вы, по-видимому, не поняли меня, мистер Чантри. Мои планы уже составлены. Я еду к манданским деревням.
— Да, разумеется.
Мы сели верхом и направились к тропе. У девушки и парня оказались превосходные дорожные лошади, с приличной долей испано-берберийской наследственности, а также вьючная лошадь. Что может лежать во вьюках, я не имел понятия, но, памятуя о предстоящем долгом путешествии, надеялся, что там провизия, глядя же на юную даму, способен был поставить последний цент, что в них одежда — и не та, какая может пригодиться в дороге.
Ехали мы быстро. Животные моих спутников находились в лучшем состоянии, чем моя, да и вообще стоили больше как лошади, так что мы не тратили даром время и заодно выискивали глазами тех пятерых.
Не слишком решительно я осведомился, знает ли девушка, кто они и чего добиваются. Она ответила отрицательно, но я как-то не вполне ей поверил и предупредил, что мы в опасности.
— А, эти! — Полно презрения. — Я все видела. Вы отправили их восвояси и снова отправите, если сунутся. Когда вы говорили с ними, они прямо тряслись!
Вот так так. Дело происходило немного по-другому, но в силах ли я был употребить свой скромный дар красноречия с целью убедить эту восхитительную леди, что я не столь грозен, как ей кажется? Моей соображалки хватало, чтобы понимать: недруг удалился попросту потому, что у меня оказалось случайное преимущество. Дойди до действительной стычки, их главарь погиб бы — но и я пал бы тоже. Последняя возможность ни малейшего восторга у меня не вызывала.
В дамском седле моя новая знакомая выглядела изящно и лихо, высоко несла голову, и, если в нашем мире существовал страх, до нее сей факт не доходил.
Но бывают вопросы, которые необходимо задавать.
— Кто был человек, ехавший с вами?
Она обратила взор ко мне.
— Как и мой отец, служил в Ирландской бригаде. Он доставил меня к отцу в Мехико и, когда отца убили, предложил помочь мне уехать.
— Вам надо бы рассказать об этом подробнее.
— Всему свое время, — невозмутимо ответила девушка. И вдруг резко остановила лошадь. Так же как я и мальчик.
Семеро индейцев преградили нам дорогу, каждый на своей лошади, вооруженные и готовые к нападению.
Глава 10
Неожиданно один из них рванулся вперед и оказался нашим приятелем Ходит Ночью.
— Мы едем встречать друга, — сказал он.
— Я счастлив, что вы здесь. Если бы произошла битва, мы разделили бы честь. Я был бы польщен драться рядом со Псами-Воинами шайенов.
Индейцам моя речь пришлась по вкусу, хотя они старались этого не показывать. Воины окружили нас, словно почетный караул, и так мы въехали в лагерь.
Совсем другой лагерь. Мои друзья со своими индейскими попутчиками сошлись с основной группой шайенов, которую искали. Лагерь вырос в десять раз, и в нем находилось по меньшей мере пятьдесят воинов, все как на подбор.
Сразу стало ясно, что Ходит Ночью — не последний человек среди соплеменников. Не вождь, но боец, охотник и оратор, пользующийся авторитетом.
Лошадиный гурт насчитывал много сотен голов, в большинстве крепкие маленькие горные лошадки. Многие выглядели хоть куда, и я поймал себя на задумчивом их разглядывании. На Моем Росинанте интенсивная езда на одной траве начинала сказываться.
Лусинда Фолви не отставала от меня, и я не имел ничего против. Храбрость храбростью, а диких индейцев она видела в первый раз и явно нервничала.
Дэйви Шанаган выехал нам навстречу, взглянув на Лусинду с изумлением и удовольствием.
— Привет, мэм! Доведись мне отгадывать, я бы сказал, вы из прежних краев, прямо оттуда!
— И вы оказались бы правы, сэр! — задорно прозвучал ответ.
Белые устроились вместе неподалеку от маленького ручейка. Дегори Кембл переводил взгляд с Лусинды на меня.
— Разузнал как и чего? — спросил он меня. — Такая девушка в западных прериях диво дивное!
— А почему нет? Чего тут бояться? Если и есть чего, я все равно не боюсь! — объявила Лусинда. — Чтобы ирландская девушка да не смогла куда отправиться, быть такого не может!
Этим вечером, поджаривая над костром кусочек мяса, она поведала нам свою историю.
Ее отец дослужился в испанской армии до полковника. Как многие кроме него, он покинул родную страну, где не мог надеяться ни получить землю, ни продвинуться по службе, и влился в ряды смелых ирландских юношей, прозванных «дикие гуси» и пополнявших армии Испании, Италии, Франции и Австрии. Изрядное число их выбилось в офицеры, к примеру генерал Алекзандер О'Рейли в Испании, побывавший комендантом Нового Орлеана, пока за ним не послали, чтобы вести войска против Наполеона. При возвращении он умер на корабле, и этим кончилась его карьера, но был еще генерал Самого Наполеона, Мак-Магон, а другим был бравый парень, давший свое имя самому изысканному из коньяков, — Аннесси.
Полковник Патрик Фолви прибыл в Новый Орлеан вместе с О'Рейли, и потом его послали в Мехико.
— Что же там случилось? — не терпелось Кемблу.
— Отец служил успешно, будучи храбрым человеком и прирожденным вождем, но его отправили на север подавить свирепое племя, убившее священника и сжегшее церковь, построенную для распространения христианства. Он все выполнил и при этом спас жизнь старого индейца, которого другой офицер пытал.
Из этого вышли какие-то неприятности, не знаю точно, каким образом, но тот офицер не находился под командой моего отца и раздул факт, что отец являлся ирландцем.
Мексиканцы любили моего отца и вовсе не любили того, -другого, но у него нашлись влиятельные друзья, которые вмешались и потребовали передать пленного индейца любителю пыток.
У отца не было выбора, кроме как подчиниться. — Девушка заколебалась и, совершенно очевидно, решила что-то скрыть. — Почти немедленно ему приказали ехать на север. Прошло несколько месяцев, и вдруг я получаю письмо от отца, чтобы прибыть к нему, и по приезде обнаруживаю, что он его не посылал.
Отец объяснил: меня заманили в Санта-Фе для использования против него. Я говорю, не может такого быть, а он отвечает: кто должен оберегать других, не так силен, как одинокий человек, и что на него хотят давить, угрожая мне.
Я предложила побег, и он сказал, что именно об этом он думает. Той ночью он вышел и вернулся с Хорхе и лейтенантом Конвеем. Возьму лошадей, говорит, и карты из штаба. Потом поскачем на север к манданам, а дальше — в Канаду, там у нас друзья.