Выкрикнула и сразу попятилась под волной ненависти, которая взбурлила от них.
— Так вот, да? — глаза Руслана заблестели, он просто задрожал от ярости, — ну это ты зря…
Страх охватил меня мгновенно, как только я огляделась. Выражение лиц остальных не сулило ничего хорошего. Я поняла, что они пойдут на всё. Таким отморозкам за дозу и убить — как плюнуть.
— Сейчас научим её покладистости, — нехорошо проговорил Руслан и сделал быстрый жест в сторону других парней.
Я опрометью кинулась в сторону, но Витёк и Колян подскочили и крепко ухватили меня за руки. Я дёрнулась изо всех сил, попыталась вывернуться, но они держали цепко. Отчаянно лягнула Витька ногой по коленке, он заорал, но хватку не ослабил, А Руслан подошёл сзади и, обернув руку вокруг моей шеи, слегка нажал. В бешено заплясали мушки, а дыхание перехватило настолько, что я судорожно хватанула воздух ртом.
— Слушай сюда, тварь… — зашипел Руслан мне на ухо, — ты будешь делать всё, что я тебе скажу!
Ах вот кто у нас теперь командир… Гошка как был шестёркой, так ею и остался…
— Давайте, ребята, научите её послушанию! — он отпустил мою шею, но от слабости у меня кружилась голова и я не могла сразу сориентироваться в пространстве.
Это и сыграло со мной дурную службу.
Парни просто швырнули меня в сторону, так резко, что я не смогла удержаться на ногах. И увалилась прямо на Антошину могилу. Стараясь приподняться, я опёрлась на венок, но ко мне с визгом подскочили девчонки и толкнули обратно. А следом на навалились парни и стали грубо лапать, стараясь побольнее. Витёк рванул отворот пальто, пуговицы с треском разлетелись по сторонам. Вскрикнув, попыталась укусить его руку. Но сильный удар по лицу откинул меня навзничь. Я валялась совершенно обессилев от сильной боли и тошноты, а Витёк жадно раздевал меня.
Ледяной ветер хлыстом обжёг грудь, когда он разорвал кофточку. Я лишь отчаянно застонала, больше не в силах сопротивляться. Девчонки щипали меня и пинали ногами, пока Руслан не отогнал их. Перед глазами всё плыло, но я увидела склонившегося надо мной Гошу, который, впрочем, тоже расплылся. Голоса то растворялись в ватном пространстве, то оглушали вновь.
— Сейчас я тебе объясню, сука, для чего ты нужна! — заржал Руслан и навалился на меня…
Всё куда-то исчезло.
ГЛАВА 15
БОМ! БОМ! БОМ! — оглушительно болезненно звенело у меня в голове.
Я со стоном рванулась вперёд и распахнула глаза. Взгляд сразу наткнулся на серое низкое небо, покрытое сплошным свинцом туч, а потом скользнув, упёрся в такое же землистого цвета морщинистое небритое лицо странного старика, склонившегося надо мной. Это он легонько бил меня по щекам, но едва я пришла в себя, тут же отпрянул.
— Ну, доченька, слава Богу… — пробормотал он, садясь рядышком, — а то уж подумал всякое.
Я опёрлась о землю, россыпь венков и букетов разъезжалась под моими руками.
Память медленно и неотвратимо подсказала мне, где нахожусь. Но сесть сразу не получилось, голова сильно кружилась, а всё тело надсадно ныло. Эти подонки избили меня, не жалея сил… Кое как, с трудом, я стянула на груди разорванные остатки блузки, натянула и застегнула брюки, попыталась застегнуть пальто, но двух пуговиц не хватало.
Старик тем временем, искоса поглядывая на меня, достал из кармана ватника помятую пачку папирос и закурил. Вонючий дым потянулся в мою сторону, я сжала зубы.
— Будешь? — протянул старик мне пачку, — затянись, полегчает.
— Не полегчает, — мотнула я головой.
— Ну, как хочешь… А я тут сторожем работаю. Вечерами «обхожу владенья свои»… — хрипло хохотнул он, — смотрю, лежишь тут… Живая ли? Хотел уж «Скорую» вызвать.
Кхе-кхе…
— Спасибо, — сказала я, поднимаясь, — что не вызвали. Только отблагодарить мне вас нечем…
С трудом поднявшись на ноги, ощущая в них предательскую дрожь, я сделала шаг прочь, но потом остановилась, опёршись на чей-то памятник, обернулась.
— Вы их видели?
— А как же, — кивнул дед, дымя, — меня заметили и дунули врассыпную, черти! Чего с друзьями-то не поделила?
— Не друзья они мне! — выплюнула я, — звери…Мерзкие твари.
— Что ж это делается… — покачал головой дед.
— Ещё раз спасибо, дед, — оборвала я и побрела прочь.
Петляя между могилок, я старалась удерживаться на ногах, но меня знобило, била такая дрожь, что пару раз от слабости я едва не упала.
Нет! Я ни за что не буду плакать! Они не заслуживают моих слёз!
Они надругались над моим телом, но мою душу им не получить! А вот за их души не ручаюсь…
К счастью, кажется, они мне ничего ощутимо не повредили. А ведь били везде, били с такой яростью! Уроды! Толпой на одного человека…
Надеюсь, на лице синяков нет, а то с работы сразу выгонят. У нас ведь не забегаловка какая-то, Кемаль не раз говорил: «Твоя морда — визитная карточка нашего ресторана». А с заплывшей и синей визитной карточкой он меня на порог не пустит. Работа эта мне нужна, где я ещё такую найду?.. Единственное, что для меня хорошего сделал Антон! Только вот и после смерти умудрился подгадить. Надо ж было нарушить традицию, усмехнулась я, и сегодня сюда припереться!
Голова снова закружилась, повело, но я не могла остановиться, перевести дух.
Смеркалось стремительно, небо чернело на глазах, грозя дождём. Надеюсь, я успею на последний автобус, иначе далековато придётся пешком. А сил почти не осталось.
Я вышла к остановке как раз вовремя, чтоб еле-еле вскарабкаться в полупустой, весь в комьях высохшей грязи, словно тут же где-то неподалёку откопался, автобус. Было глубоко наплевать на осуждающие (за бомжиху-алкоголичку меня приняли наверняка) взгляды немногочисленных пассажиров. Отыскав свободное место, я прямиком направилась туда Прижавшись носом к прохладному стеклу, я, наконец, позволила себе расслабиться.
Но не слишком. Иначе эмоции возьмут верх и попросту разрыдаюсь…
Я смотрела в одну точку, туда, вверх, где клубились и чернели тучи, закручиваясь в спираль. Порыв ветра, ворвавшись в единственное открытое в автобусе окошко, скользнул-погладил мои волосы. Я до боли прикусила губу от этой неожиданной ласки.
Небо готовилось заплакать.
— Плачь, плачь, тебе можно… — пробормотала я ему почти беззвучно, — мне никак нельзя. Поплачь и за меня тоже.
В тот же миг, струйки заскользили, забили по стеклу.
Во двор своего дома я вошла, когда уже стемнело. В этом районе Питера дождя не было, но тучи так же клубились, чернили небо. Вероятно, будет ночью.
Навстречу попалась одинокая собачница из соседнего дома, шарахнувшаяся от меня, как от чумы. Даже в тусклом свете одинокого фонаря хорошо просматривалось моё состояние и заплетающаяся походка. А порванная одежда на груди, которую я больше не удерживала, ибо не было сил на это, распахнулась донельзя. Собака кинулась было с лаем, но я цыкнула на неё и она, скуля, убралась под ноги хозяйке. Та тут же схватилась за ошейник и потянула в сторону подъезда. Правильно, нечего таких монстров спускать с поводка. Пусть спасибо скажет ещё, что не убила. Эх, я вот тоже сейчас, словно спущенная с поводка, злая овчарка. Кто бы обо мне позаботился? Собаке хорошо, её дома успокоят, накормят, пожалеют, обласкают…
Голова кружилась так, что я едва преодолела три лестничных пролёта и упёрлась лбом в дверь своей квартиры. Полезла в карман за ключами и похолодела. Потеряла!
Наверняка. На кладбище, там, прямо на могиле. Меня затошнило от мысли, что придётся идти туда вновь. Бог с ними, с ключами. Ни за что не вернусь в это место, никогда!. А пока будем надеяться, и молиться, чтоб мама оказалась дома.
И кто-то всё же услышал мою молитву. На мои поскрёбывания в дверь, она распахнулась. Да так неожиданно, что я покачнулась, не удержавшись на ногах, и едва не упала внутрь. В ярко освещённой (настолько ярко, что спазм боли в голове вынудил меня зажмуриться) прихожей стояла мама, уперев руки в бока.
— Так! — сказала она тоном, не предвещавшим ничего хорошего, окидывая меня быстрым взглядом с ног до головы.