CF – фальшивомонетничество и подделка документов,
OC – организованная преступность,
EC – преступления в сфере экономики,
AG – преступления против личности,
TE – терроризм,
PE – запросы о лицах,
IO – идентификация лиц,
OA – выполнение оперативно-розыскных действий,
LX – выдача преступников, экстрадиция,
FF – прочие преступления.
Но перед тем как запустить информационную ленту, он придвинул телефон и набрал номер, который знал наизусть. Каждое утро набирать этот номер и слышать длинные гудки уже стало для него ритуалом.
Возник этот ритуал вот почему. Недели три назад пришел запрос из следственного управления при Красногорской городской прокуратуре. Следователь Молчанов сообщал, что в ходе расследования уголовного дела номер такой-то им, следователем Молчановым, такого-то числа был сделан запрос в Российское НЦБ Интерпола. Ответ, поступивший из НЦБ, вызывает у следователя Молчанова сомнения в достоверности его содержания. В связи с чем следователь Молчанов просит провести дополнительную проверку запроса и сообщить ему о результатах.
Запрос с указанным номером был зарегистрирован в секретариате НЦБ, была запись и о том, что ответ на запрос отправлен в прокуратуру. Но ни в бумагах, ни в компьютере почему-то не оказалось ни текста запроса, ни текста ответа. Начальник НЦБ генерал-лейтенант Сибирцев, не терпевший ни малейшей небрежности в делах, приказал Игорю Касаеву разобраться с этим запросом.
По документам установили, что исполнение ответа на запрос следователя Молчанова было расписано майору Сергею Старостину, сотруднику отдела криминальной аналитической разведки. Но Сергей уже не работал в Интерполе – уволился месяца четыре назад. Его мобильник не подавал никаких признаков жизни. Было известно, что он жил с родителями, в кадрах нашли их домашний телефон. По этому номеру каждое утро и звонил Игорь Касаев. И каждое утро телефон отвечал длинными гудками.
Можно было, конечно, попросить Красногорскую прокуратуру повторить запрос или даже позвонить следователю Молчанову. Но это значило признаться, что в Российском НЦБ Интерпола царит полный бардак. А этого как-то не хотелось. И если придется, то лучше с этим не торопиться. Поэтому Игорь продолжал звонить.
Длинные гудки были и на этот раз. На седьмом он повесил трубку. И тут же, как для подстраховки делал всегда, повторил вызов. Длинные гудки – третий, четвертый, пятый. И вдруг ответили – женский голос:
– Вас слушают.
От неожиданности он даже растерялся:
– Это номер такой-то?
Женский голос – какой-то стертый, безжизненный – подтвердил:
– Да, такой.
– Здравствуйте. Как хорошо, что я до вас дозвонился! Могу я поговорить с Сергеем Старостиным?
– Кто его спрашивает?
– Это из Интерпола, его коллега. Моя фамилия Касаев.
– Он был вашим другом?
– Можно сказать и так. У нас были очень хорошие отношения.
– О чем вы хотели с ним говорить?
– К нему возник небольшой вопрос. Не можем найти одну бумагу. Она проходила через него. И я подумал, что Сергей… Алло, вы меня слушаете?
– Да, я вас слушаю, – не сразу ответил женский голос.
– Простите, с кем я разговариваю?
– С его матерью, Ниной Яковлевной.
– Очень приятно, Нина Яковлевна. Извините за беспокойство. Так я могу поговорить с Сергеем?
– Нет.
– Нет? – удивился Игорь. – Почему?
– Потому что Сергей два месяца назад скончался.
Смысл ее слов не сразу дошел до сознания. Игорь только почувствовал, что солнечный день за окном померк, как если бы небо вдруг затянуло тучами.
– То есть как – скончался? – растерянно переспросил он. – Вы хотите сказать, что он…
– Да, он умер.
– Умер?! – поразился Игорь. – Не может быть! Ради Бога, простите, – спохватился он. – Я хотел сказать… Он болел?
– Нет.
– Но… Он же был… молодой… спортсмен!
– Он умер, – повторил женский голос. – Не звоните больше сюда.
– Простите великодушно, я ничего не знал… Только один вопрос: от чего он умер?
В трубке воцарилась тяжелая тишина. И хотя Игорь понимал, что не услышит ничего хуже того, что уже услышал, у него неприятно заныло сердце.
То, что он услышал, было страшным. Игорь почувствовал себя как человек, который вдруг провалился сквозь тонкий лед и вместо яркого зимнего дня оказался в черной глубине, населенной чудовищами.
Она сказала:
– Он застрелился.
III
Уроженец Владикавказа Аслан Касаев перебрался из Северной Осетии в Москву двадцать лет назад, в 1992 году, после кровопролитного осетино-ингушского конфликта. За эти годы он наладил надежные деловые связи с московскими властями, успешно реализовал масштабные строительные проекты, но так и не избавился от легкой кавказской гортанности, которая почти исчезала во время серьезных деловых переговоров и становилась заметной, когда он был среди своих и особенно когда бывал чем-то недоволен. Сохранил он и приверженность моде 90-х годов, носил пиджаки от Гуччи, черные рубашки апаш с расстегнутым воротом и золотой цепью на волосатой груди, любил дорогие машины и дорогие часы. И это ему, как ни странно, шло, придавало моложавости и даже артистичности его погрузневшей к пятидесяти годам фигуре. Последние годы Аслан вкладывал все свободные средства в строительство небоскреба в офисном центре Москва-сити. Предполагалось, что башня будет самой высокой в центре, 365 метров. Те, кто знал о живом интересе Аслана к истории алан, древних осетин, завоевавших с Александром Македонским полмира, с усмешкой отмечали, что в нём пробудился зов предков. Еще со стародавних времен аланы строили в горах сторожевые башни, оберегавшие их поселения от немирных соседей. Построить такую башню в самом центре Москвы – это могло придти в голову только потомку аланов с их неутраченным стремлением первенствовать во всём – в ремёслах, торговле, в хозяйственных и военных делах.