– Сейчас?
– Сейчас.
– Ну, приезжай. Ты откуда звонишь?
– Со службы. Буду у вас минут через сорок.
Он ввалился в квартиру с ноутбуком Сергея Старостина. Не раздеваясь, пристроил его на письменном столе, включил и только потом оставил в прихожей куртку. На этот раз не «косуху» с заклепками, а обычную кожаную куртку какой-то хорошей фирмы. Панкратов с интересом смотрел, как на мониторе появляется рабочий стол с десятком иконок.
– Ну-ну, что ты нашел? – поторопил он Игоря.
– Сейчас покажу. Но сначала – вот.
Он открыл текстовый файл и выделил две строчки, которые затерялись в заметках на английском и французском. Панкратов прочитал:
«Клямкину – $5000.
Смирновой – $3000».
– Я не понял, что это значит. Кто такие эти Смирнова и Клямкин?
– Это свидетели, которые изменили на суде свои показания. Теперь мы знаем, за сколько.
– Какое отношение к ним мог иметь Сергей?
– Он передал им деньги.
– Что вы такое говорите, Михаил Юрьевич? – возмутился Игорь. – Сергей подкупал свидетелей?
– Чему ты удивляешься? Он пообещал Ирине, что вытащит её из тюрьмы. И делал для этого всё. Всё, что мог.
– Откуда у него такие деньги? На наше жалованье даже тысячи долларов не накопишь. В семье денег тоже не было, жили на пенсию.
– Вряд ли это его деньги.
– Её? Но все её счета были арестованы.
– Значит, не все. Это такое дело, что всё не проконтролируешь.
– Да нет, Сергей не мог этого сделать! – повторил Игорь уже с меньшей уверенностью.
– Мог, – возразил Панкратов. – И сделал.
Он рассказал о своих встречах с подполковником Клямкиным и диспетчером Смирновой.
– Теперь мы знаем, сколько стоит честь русского офицера. Пять тысяч долларов. Не очень дорого, как считаешь? А Смирнова уверенно опознала Сергея по снимку. Это он передал ей деньги. Только он был в штатском. Ладно, показывай, что еще ты нашёл.
На экране появились несколько строк на французском.
– Это из электронной почты Сергея, – объяснил Игорь. – Два письма. Вот первое, отправленное Сергеем: «Ваш мейл мне дала Ирэн. Нужно встретиться, очень срочно. Чрезвычайно важно для неё и для вас. Серж».
– Кому письмо? – заинтересовался Панкратов.
– По электронному адресу не определишь. «Тулон83». Так обычно пишут те, кто хочет остаться неузнанным. В мейле после точки «fr», это Франция.
– Ответ есть?
– Есть. Получен в тот же день. Вот он: «Монмартр, бар «Парадиз» на рю Стейнкерт. Бармен знает, как со мной связаться». Без подписи. Но я, кажется, знаю, кто это.
– Кто?
– Павел Лежнёв. Он же Поль Леже.
– Почему ты так думаешь?
– Я сопоставляю события и вывод напрашивается сам собой. Через три дня после этого письма Сергей улетел в Париж. Эту информацию мне дали в погранслужбе. Вернулся через день. И в это же время Лежнёв поспешно выезжает из своего отеля и скрывается в неизвестном направлении. Буквально за день до появления полиции с ордером Интерпола на его арест. Причём это был не просто ордер, а красный угол…
– Что такое красный угол?
– Так выделятся запросы на особо опасных преступников, обвиняемых и осужденных. Бывает еще белый угол – розыск пропавших без вести. Черный угол – идентификация неопознанных трупов. Желтый угол – похищенные дети. Синий угол – слежка за подозреваемым. Зеленый угол – предупреждение о готовящемся преступлении. Красный угол требует самого быстрого реагирования. Значит, что? Значит, Леже кто-то предупредил. И этот кто-то – Сергей Старостин.
– Логично, – кивнул Панкратов.
– Что же это, Михаил Юрьевич? – растерянно спросил Игорь. – Неужели любовь способна так ослепить человека, что он теряет все представления о долге, о порядочности? Ведь это предательство. Мы ставим на уши международную полицию, а наш товарищ предупреждает преступника об аресте. Я не могу в это поверить.
– Ты забываешь, в каком состоянии он находился. Сергей был уверен, что его возлюбленная ни в чем не виновата, а уголовное дело возбуждено для того, чтобы оттягать у неё бизнес. Так думал не только он. В это легко поверить, когда слышишь о таких историях на каждом шагу. Не вижу, Игорь, причин очень сильно расстраиваться. Это жизнь. А в жизни и не такое бывает.
– Да я не расстраиваюсь, – хмуро отозвался Игорь. – Просто немного не по себе. Я вот о чем подумал. В Париж он летал уже после того, как уволился. Как частное лицо, а не как офицер Интерпола. Может, это не было таким уж предательством? – Он немного подумал и возразил сам себе. – Нет, всё равно было. И он это знал.
– Кстати, почему он уволился? – спросил Панкратов.
– По семейным обстоятельствам. В рапорте написал, что отец очень тяжело болен. Сибирцев подписал рапорт.