Идею, которая родилась у него, когда он проезжал по загородному шоссе мимо дорожной техники, Павел воплотил в жизнь с хирургической точностью, не задумываясь о дальних последствиях, как не задумывается о них всецело захваченный одной своей мыслью подросток. Люсьена охотно приняла приглашение покататься по пустынным ночным шоссе. В заранее намеченном месте Павел вывернул руль, «феррари» на скорости в сто километров врезалась в асфальтовый каток. Люсьену, не пристегнутую ремнем безопасности, чтобы не помять платье, выбросило через лобовое стекло и расплющило о железо. От удара Павел разбил голову о переднюю стойку, но сознания не потерял. Извлек из-под сиденья фляжку «Мартеля», влил в себя сколько смог и отшвырнул фляжку далеко в сторону. Но оказалось, что недостаточно далеко. Её нашел полицейский, экспертиза обнаружила на ней отпечатки его пальцев, прокуратура выдвинула обвинение в предумышленном убийстве. Суд не счёл обвинение доказанным, Павлу дали два года тюрьмы, а Международная федерация автогонщиков приняла решение о его пожизненной дисквалификации.
Только теперь Павел понял, во что загнал себя по своему недомыслию. Жирный крест на карьере гонщика. Крест на всем. Наследство Люсьены оказалось совсем не таким большим, как она намекала. Едва хватило на то, чтобы купить бензозаправку в рабочем квартале Парижа и оборудовать при ней небольшой автосервис. Двадцать литров, месье? Подкачать шины? Сменить масло? Проверить сход-развал? Будет сделано, месье. Так и жил. Никакого просвета впереди. Иногда по вечерам оставлял заправку на помощника-турка и ехал на Монмартр. Там всегда было полно роскошных женщин. Но познакомиться не удавалось, в нём уже сидел комплекс неудачника, а женщины это хорошо чувствуют. Приходилось довольствоваться дешевыми шлюхами.
Однажды, это было три года назад, у колонки с бензином «Премиум» остановилась новенькая «Мазда CX-5», Сидевшая за рулем молодая блондинка в темных очках и зеленой шелковой косынке, повязанной наподобие банданы, бросила:
– Полный бак.
Павел заправил машину.
– Сорок шесть евро, мадмуазель.
– Мадам, – поправила она, протягивая купюру в 50 евро. – Сдачи не нужно.
– Мерси, мадам. Счастливого пути.
Но она не уезжала, внимательно рассматривала его, потом сняла очки. Павла словно бы обожгло пронзительной зеленью её глаз, в груди защемило от странной тоски по чему-то, чего уже никогда не будет.
– Ваше лицо кажется мне знакомым. Где я могла вас видеть? – спросила она.
– Нигде, мадам. Такие дамы на таких машинах не заезжают в наш квартал.
– Нет, видела. У меня хорошая память на лица. Господи, да вы же счастливчик Поль! Третье место в Клермон-Ферране, Гран-при Франции. Так о вас писали в газетах. Вы обошли самого Шумахера!
– Ему не повезло, подвела резина. Мадам интересуется гонками?
– Вообще-то нет, привез муж. Мне очень понравилось. Рев моторов, толпа, какая-то мощная энергетика. Так вы Поль Леже? Что вы тут делаете?
– Работаю, мадам.
– Но вы же… Ну да, помню, какая-то неприятная история. Не боитесь браться за руль?
– Почему я должен бояться? – не понял Павел.
– Бывает. Комплекс. Садитесь на моё место, отвезите меня домой.
– Вот так, в спецовке?
– Я же не в ресторан приглашаю. Хочу посмотреть, не потерял ли ты форму, – неожиданно перешла она на «ты». – Меня зовут Ирэн.
Он оставил хозяйство на турка, с удовольствием погрузился в анатомическое кресло. Очень давно он не ездил в таких машинах с такими женщинами.
– На Елисейские поля, – распорядилась Ирэн.
В подземном гараже вызвала лифт, предложила:
– Поднимемся ко мне в студию, есть разговор.
То, что она назвала студией, находилось в мансарде старого капитального дома. Просторная, богато обставленная гостиная с белыми кожаными креслами и диванами, еще какие-то комнаты. Но будто бы в студии не жили: пыль на полировке мебели, засохшие цветы в кашпо.
– Мадам здесь не часто бывает? – полюбопытствовал Павел.
– Когда приезжаю в Париж. А живу в Москве. Что будешь пить? Впрочем, что я спрашиваю? – На столе появилась литровая бутыль коньяка «Мартель Кордон Блю». – Ты же любишь «Мартель»?