В своё время роман пятидесятилетнего Григория Вознюка с Ириной Керженцевой, которая была на двадцать пять лет моложе его, вызвал немало пересудов в Москве. Такие истории иногда случались. Серьёзные люди, которых ну никак не упрекнёшь в легкомыслии, вдруг разводились с женами, с которыми прожили не один десяток лет, и женились на молодых женщинах, сумевших что-то разбередить в их душах, заскорузлых от занятий серьезным бизнесом. И это было не совсем то, что происходит с лейтенантами, дослужившимися до генерала. Жена, которая хороша для молодого офицера, не всегда хороша для генерала. Тут срабатывал какой-то другой механизм.
Григорий Вознюк к началу горбачевской перестройки окончил лесотехнический институт и начинал с кооперативной лесопилки. Потом выхлопотал лицензию на лесозаготовки в верховьях Ангары с сосновыми борами. Сосну продавали китайцам в режиме приграничной торговли. Предприятие оказалось довольно прибыльным, но Вознюк понимал, что это не те деньги, которые могло дать дело. В начале 90-х, набрав кредитов в коммерческих банках, он купил целлюлозно-бумажный комбинат в Карелии, бездействующий из-за взаимных неплатежей и разрушенных хозяйственных связей. Бумагу он отправлял в Москву. В те годы в России был книжный бум, возникли сотни издательств, больших и малых, выходили сотни газет, спрос на бумагу намного превышал предложение. Расплатившись с долгами, Вознюк купил еще два комбината, в Вологодской области и в Твери, практически стал монополистом на этом рынке.
Приобрел он и несколько многотиражных еженедельных изданий, адресованных обывателям, которых не интересует политика, а интересует мода, здоровье, скандалы в мире звёзд шоу-бизнеса, сад и огород, охота и рыболовство, НЛО и всяческая эзотерика. Они хорошо расходились по подписке и в розницу, привлекали рекламодателей. Уже через несколько лет медиахолдинг Вознюка контролировал почти четверть рекламного рынка Москвы. Он первым начал публиковать в своих таблоидах видеоролики, газету уже можно было не только читать, но и смотреть на компьютерах, что подняло популярность изданий.
Массивный, с грубоватым малоподвижным лицом, Григорий Вознюк обладал острым чутьем на всё новое. На него произвели впечатление расчеты аналитиков, предсказывавших, что нынешние тридцать миллионов активных пользователей Интернета в России лет через пять превратятся в сто миллионов. Сто миллионов – это была уже аудитория, соразмерная числу зрителей федерального телевидения. Вознюк начал скупать кабельные телеканалы, имея в виду объединить их, когда придет время, и превратить во всероссийское Интернет-ТВ, которое переведёт на себя многомиллионные рекламные финансовые потоки. Это было неблизкая перспектива, но он умел ждать.
Трудно даже представить, в каких разных мирах жили Григорий Вознюк и Ирина Керженцева. Она была единственной дочерью известного советского дипломата, который вовремя перестроился и стал российским дипломатом. Одно время был представителем России в ООН, послом во Франции. Семья никогда ни в чём не нуждалась. Ирина закончила колледж в Нью-Йорке, училась в институте театра, музыки и кино в Париже. Когда министром иностранных дел стал Примаков, отца Ирины вернули в Москву и назначили первым заместителем Примакова. Говорили, что после назначения Примакова председателем правительства он прочил отца Ирины на своё место. Но в 1999-м году президент Ельцин отправил Примакова в отставку, в МИД пришла другая команда, отца Ирины сначала передвинули на малозначительную должность, а потом выпроводили на пенсию.
Жизнь семьи сразу переменилась, перестали приглашать на приёмы в посольства, выселили из государственной дачи в Архангельском, стало не хватать денег, даже пришлось уволить домработницу. Сбережения быстро кончились, отец Ирины почти ничего не накопил на чёрный день в полной уверенности, что для дипломата его ранга чёрный день никогда не наступит. Ирина даже не сразу поняла, что произошло: всегда были деньги и вдруг их не стало. К тому времени она разошлась со вторым мужем, банкиром, и жила с модным молодым художником, портреты которому за большие деньги заказывали очень известные люди. На всех художественно-артистических тусовках они были в центре внимания. Тем болезненнее она ощущала, приезжая домой, убогость их огромной квартиры в сталинском доме с запахом нищеты, выползавшим из углов, как запах помойки. Она отнесла в ломбард бриллиантовое колье и жемчужное ожерелье, подарки банкира, но понимала, что это не выход, нужно как-то перестраивать жизнь.