Осуди же своего старшего брата, отчаянного игрока в кости, от чьего поступка я испытываю это беспредельное горе. Ибо кто, кроме отчаянного игрока в кости, стал бы играть, уступая царство и все свое достояние вместе со мною, ради того чтобы уйти в изгнание! Если бы он играл даже утром и вечером в течение многих лет, (делая ставки) на тысячи шинков[151] и на другое ценное богатство, на золото, серебро и одежды, на колесницы и упряжки, на козлов и овец и на множество коней и мулов, он никогда не почувствовал бы ущерба (своему богатству). Лишившись своего богатства при игре в кости, он теперь сидит молча, как глупец, размышляя о своих поступках. Он, которого во время процессии сопровождали семьдесят тысяч слонов, украшенных золотыми венками, теперь добывает средства к жизни игрой в кости! И сто тысяч мужей, обладавших неизмеримою силой, прислуживали великому царю Юдхиштхире, на кухне которого сто тысяч служанок с блюдами в руках днем и ночью постоянно потчевали гостей. И он, этот лучший податель даров, раздававший (ежедневно) тысячи нишков, теперь подавлен великим горем, возникшим из-за игры в кости! Ведь его по утрам и вечерам услаждали многочисленные певцы и сказители, сладкоголосые, со сверкающими серьгами из драгоценных камней! Тысяча мудрецов, наделенных силою подвижничества и священным знанием, ублаженные исполнением всех желаний, постоянно восседали при его дворе.
Слепых, стариков и беззащитных и всех обездоленных в стране всегда поддерживал Юдхиштхира, движимый состраданием к ним. И вот этот Юдхиштхира попал (теперь) в ад, став слугою царя матсьев, и в его дворце собраний прозывается игроком Канкой! Тот, у кого во время его жительства в Индрапрастхе[152] все цари были данниками, теперь ищет средств существования у других! Тот царь, под чьей властью находились цари, хранители земли, теперь, лишенный власти, находится в подчинении у других! Озарив, подобно солнцу, всю землю своим величием, Юдхиштхира ныне (стал) придворным царя Вираты. Погляди на того, о пандава, кому во дворце собраний прислуживали цари вместе с мудрецами, на того пандаву, прислуживающего теперь другому! При виде многоумного и справедливого душой Юдхиштхиры, столь недостойно добывающего средства к жизни, у кого не возникнет печали? Погляди на того, о потомок Бхараты, кому во дворце собраний прислуживала вся Земля, о герой, на того потомка Бхараты, прислуживающего теперь другому! В то время как я так мучаюсь от всевозможных лишений, словно беззащитная, почему ты, о Бхима, не считаешь меня пребывающей среди океана скорби?
Так гласит глава семнадцатая в Виратапарве великой Махабхараты.
Глава 18
Драупади сказала:
А это мое (другое) великое горе, о котором я собираюсь рассказать тебе, о потомок Бхараты! Но не проявляй ко мне немилости, ибо от горя я об этом тебе говорю. Когда ты сражаешься с тиграми, буйволами и львами во внутренних покоях дворца на глазах у Кайкейи, тогда меня охватывает тревога. А Кайкейи, безупречно сложенная, поднимаясь, чтобы посмотреть зрелище, обычно говорит своим женщинам при виде меня, охваченной волнением: «Конечно, из-за любви, возникшей от совместного общения, я полагаю, она, одаренная светлой улыбкой, печалится об этом поваре, когда он сражается с могучими (зверями). Красивым станом и внешностью обладает сайрандхри, и Баллава также чрезвычайно прекрасен. Сердце женщины трудно постижимо, но они, кажется мне, достойны друг друга. Ведь оттого что сайрандхри общается со своим возлюбленным, она постоянно жалостлива к нему. И в этом царственном доме оба они проживают с одного и того же времени». Говоря такие слова, она постоянно твердила мне (об этом). И видя, что я гневаюсь (на это), подозревала меня в (привязанности) к тебе. И когда она так говорит, меня терзает великая печаль. Погруженная в горе из-за Юдхиштхиры, я не могу жить.
Тот юноша, который на одной-единствениой колеснице победил и людей, и змей вместе с богами, (теперь стал) учителем танцев у дочерей царя Вираты! Тот сын Притхи[153] с душою неизмеримой, который ублажил в лесу Кхандава Джатаведаса,[154] (теперь) пребывает во внутренних покоях (дворца), подобно огню, скрытому в колодце. Тот Дхананджая, тигр среди мужей, кто всегда (вселял) ужас во врагов, (теперь) пребывает в облике, презираемом людьми. От звона его тетивы и (ударов ее) о кожаные нарукавники (вокруг его рук) содрогались враги, а (ныне) звуками его пения услаждаются веселые женщины! Тот самьй Дхананджая, на чьей голове сияла диадема, блеском подобная солнцу, (теперь) носит космы волос, заканчивающиеся нелепыми завитушками. Тот благородный (герой), который искусно владеет всеми видами божественного оружия и кто является вместилищем всех наук, (ныне) носит серьги.[155] Тот юноша, кого в сражении не могли одолеть тысячи царей, несравнимых в своем величии, как великий океан (не может переступить) своих берегов, (ныне) стал учителем танцев у дочерей царя Вираты и прислуживает им, скрываясь под чужой внешностью.
151
Нишка (niska) — золотая монета различного достоинства, обычно же приравниваемая к одной карте, или суварне в 16 маша (т. е. около 11.3(5 г). Согласно толкованию Девабодхи (на Сабхапарву), нишка эквивалентна одной пана (рапа), которая, согласно Артхашастре Каутильи, представляет собою медную монету достоинством в 9.33 г. По-видимому, в данном случае нишка является золотой монетой достоинством от 9.33 до 11.36 г.
152
Индрапрастха (indraprastha) — название столицы, основанной пандавами на берегу реки Ямуны (совр. Джумна), где ныне расположен город Дели — столица Индии. Индрапрастху иногда отождествляют с Кхандавапрастхой, областью, которая была расположена у той же реки Ямуны близ Курукшетры.
154
Джатаведас (jatavedas) — эпитет Агни, бога огня. Этимология объясняется различно: 1) «обладающий в качестве своей собственности всем, что рождено или создано», «всеобладатель» (если исходить от глагольного корня vid— «находить») и 2) «знаток всех творений» или «знаемый всеми творениями» (если исходить от глагольного корня vid — «знать»).
155
Здесь подчеркивается контраст между Арджуной-героем, каким он на самом деле является, и его временным положением, когда он, выдавая себя за бесполого человека, т. е. евнуха, должен носить одни лишь серьги.