— По-моему, ты просто забываешься! — не помня себя от злости, закричала на него Анжелика. — Я тебя спасла, вытащила из грязи, в которой ты, если бы не я, купался бы до сих пор! Ну да, конечно, — Анжелика язвительно улыбнулась, — для тебя теперь все это в порядке вещей, да? Ты же у нас стал знаменитостью! А, так ты уже забыл, чем ты мне обязан? Так я тебе напомню!
Этого уже Константин вытерпеть не мог. Он вскочил с кресла и, громко хлопнув дверью, вышел в другую комнату.
Анжелика демонстративно вздернула подбородок, показывая всем своим видом, что она ни за что не придет мириться первой, хоть Константин этого и не видел. Потом прислушалась. Донесся скрип двери шкафа, наверное, Константин переодевается. Сейчас еще немного, и он войдет к ней и попросит прощения, как это уже бывало не раз. И она, разумеется, простит его. Он еще не знает, какое роскошное нижнее белье она себе сегодня купила. Увидев ее в этом белье, муж ни за что не устоит! Получит прощение по полной программе.
Сняв халат, Анжелика посмотрелась в зеркало. Выглядела она замечательно. Стройная фигура, ничуть не изменившаяся, чьи достоинства прекрасно подчеркивал черный кружевной сет и зазывные кружевные чулки. А эти великолепные волосы, загадочная улыбка и бесовские зеленые искорки в глазах! Каждый бы на месте Кости все отдал, только чтобы пойти куда-нибудь в шикарное место с такой женщиной.
Из соседней комнаты донесся какой-то шорох. Анжелика мгновенно подбежала к кровати, легла на нее и приняла томный вид. Вот сейчас, через секунду, он войдет, и тогда…
Послышался стук закрываемой двери в номер, звякнули ключи, по коридору раздались удаляющиеся шаги.
Анжелика вскочила с кровати и рывком распахнула дверь в комнату Константина. Так и есть, ушел. Странно, что он так поступил, поскольку обычно сам делал первые шаги к примирению. Вид у Анжелики был, словно у ребенка, который, развернув красивый пестрый фантик, не обнаружил там конфеты.
Почему же Константин так сделал? Почему? Неужели всерьез обиделся на ее слова? Но на что обижаться? Ведь она сказала ему то, против чего трудно возразить. Муж не должен ходить неизвестно где полночи, а затем лгать жене, что был на деловой встрече. И разве не следует Константину помнить о том, чем он обязан ей, Анжелике? Ведь если бы не она…
Растерянная, недоумевающая, Анжелика прошла в темную гостиную, села на диван и нашарила возле себя пульт. Впервые за годы совместной жизни она задумалась о том, что что-то с Костей у нее не клеится. И ведь были же и раньше какие-то неприятные и просто досадные мелочи, но Анжелика закрывала на них глаза, предпочитала не замечать. И вот теперь…
Ей ни разу не пришло в голову, что во всем, что случилось, виноватой может быть она сама. Нет, просто что-то мешает ей властвовать над мужем. Или, может быть, кто-то? Это стоило выяснить. Этим она займется завтра, когда вернется Константин. Не может же он-не вернуться к ней, верно? А пока…
Анжелика включила телевизор. Шли новости.
«Настоящую сенсацию произвел сегодня первый шоу-концерт певицы Кати Спрингс. По слухам, ее уже ожидают заманчивые предложения по поводу дальнейшей творческой деятельности. По достоверным источникам, одно из предложений исходит от российской фирмы «Наши звезды».
На экране появилось лицо певицы, снятое крупным планом, она давала интервью. Потом показали отрывок с того концерта.
«Ничего, красивый голос, — подумала Анжелика. — И песня эта мне нравится, я ее уже слышала, и…» Мысль оборвалась на полуслове. Анжелика смотрела на экран расширенными глазами. Не отдавая себе отчета в происходящем, она до боли сжала руки, так, что ногти впились в ладони.
— Катя? — сказала одними губами.
В небольшой гостиной было по-домашнему уютно и тепло. Мягкий свет торшера освещал комнату. На журнальном столике, аккуратно сложенные, лежали сегодняшние газеты, стояла ваза с белыми розами. Впрочем, в цветах утопала вся комната. Они были на подоконнике, в напольной вазе, на каминной полке, корзины с живыми цветами стояли прямо на полу. Катя подошла к столику, и, окунув лицо в белую пену роз, почувствовала их аромат. В букет был засунут конверт с карточкой. Достав ее, Катя невольно улыбнулась. Конечно, это Стэн, больше некому.
На белой бумаге размашистыми каракулями, которые могла вывести только рука, привыкшая вместо ручки пользоваться клавиатурой компьютера, было с трудом нацарапано: «Я не смогу быть на концерте, предполагается хорошее партнерство, но душою я с тобой. Уверен, что ты будешь иметь успех. Если сумею, посмотрю концерт у себя в кабинете. Целую, Стэн». В постскриптуме значилось: «Я люблю тебя». В постпостскриптуме добавлялось: «В холодильнике лежит стейк. Закажи пиццу».