Анжелика, забыв про слезы, смотрела на меня во все глаза.
— Тебе ведь было наплевать на меня, верно? — кричал я, окончательно съехав с тормозов. Мне просто необходимо было высказать все. — Тебе было все равно, что я потерял сознание и что девчонка, которую я видел-то первый раз в жизни, была единственной, кто мне помог!
Анжелика в волнении приподнялась с дивана.
— Ты хочешь сказать, — почти прошептала она, побледнев еще сильнее, хотя какую-то минуту назад я думал, что это уже невозможно, — ты хочешь сказать, что эта Катя…
— Да, именно эта Катя! — окончательно сорвался я. — Я, собственно, пришел сказать, что ты мне больше не нужна! Мы с Катей любим друг друга, вот и все! И мне уже все равно, правда или неправда то, что сказал про тебя Витька! Ты все равно предала меня, слышишь? Предала!
Я думал, что на этом все и закончится, но, похоже, я не совсем знал, на что способна моя Анжелика в ярости. Какую-то секунду назад это было жалкое заплаканное существо, цепляющееся за игрушечную собачку, как утопающий за спасательный круг. Теперь же она, разъяренная, стояла передо мной, сжав кулаки. Слезы все еще лились, она смахнула их рукой. Зеленые глаза горели ненавистью.
— Значит, так? — сказала Анжелика, взяв себя в руки. — И что тебе понравилось в этой Кате? Ее потрясающая фигура? Конечно, — издевательски добавила она, — может, мои 90–60—90 с ее худосочными формами ни в какое сравнение не идут? Или ты резко возлюбил классическую музыку? Я все видела: ты прямо-таки растаял, когда она подарила тебе эту дребедень! Может, пойдешь с ней завтра в музей или в филармонию на скрипичный концерт?
— Анжелика, постой! — Вся моя злость исчезла, ни в какое сравнение с Анжеликиной яростью она не шла. Единственное, что я теперь хотел, успокоить ее и выяснить отношения мирно. Но это не удавалось.
— Нет, это ты постой! — закричала Анжелика. — И как далеко вы с ней успели зайти, интересно мне знать? Должно быть, она так классно целуется! Может, мне взять у нее несколько уроков? А как она, наверное…
— Анжелика!
— А может, вы уже успели с ней перепихнуться? — продолжала она, издеваясь. — Ну и как, понравилось? Значит, теперь меня можно выбросить на помойку? Ты так думаешь?
— Подожди, не кипятись. — Я уже почти жалел, что начал этот разговор.
— Ты сказал «не кипятись»? Ты бросаешь меня — и «не кипятись»? Ты упрекаешь меня в предательстве? А сам-то каков? Ты же видел, как мне было вчера плохо, но ведь не пришел ко мне, не успокоил меня! Нет, ты предпочел весело провести время с этой…
— Анжелика! Не смей так говорить! Ты все неправильно понимаешь!
— Ах, неправильно понимаю? Это ты многое неправильно понимаешь! Интересно, что ты скажешь, когда узнаешь все! Ну да! Все было именно так, как растрепал твой Витенька, которому, видно, делать нечего, если у него хватает времени на слежку! Его можно поздравить, из него выйдет прекрасный стукач! Да, я встречаюсь с этим человеком уже месяц. Он красивый и богатый, и любит меня! И у меня будет красивая жизнь! Он сделал мне предложение! Ну, что? Ах, этого ты не знал? Что же Витенька так плохо следил, а? Можешь ему передать, что лучше бы сидел он со своими книжками в библиотеке, на большее все равно не способен! Я не хотела тебе ничего этого говорить, но теперь все изменилось! Ты больше мне не нужен!
— Что-о? — воскликнул я.
— То, что слышал! Тот, с кем я встречаюсь, настоящий мужчина, он любит меня, дарит мне дорогие подарки. Вот, видишь? — она вытянула руку, показывая кольцо на среднем пальце.
Даже на мой неопытный взгляд — я совершенно не разбираюсь во всяких там женских побрякушках — было понятно, что колечко не из последних: оно явно оттягивало Анжелике пальчик: неслабо, должно быть, весило, да и брюлик был нехилый.
— А что можешь дать мне ты? — с пафосом продолжала Анжелика. — Самое большее, на что тебя хватает, — это дарить такие вот игрушки, — она отбросила ногой плюшевую собачку, — да орать песни у меня на балконе. Хоть бы раз сводил в приличный ресторан! Ну что я с тобой видела? Третьесортные кафе, не больше! Ну, еще ты в кино меня водил. Думаешь, это большое удовольствие: сидеть среди кучи народа в темном заплеванном зале в последнем ряду, смотреть какой-нибудь паршивый боевик? Можешь, конечно, называть последний ряд «местами для поцелуев», но на самом-то деле это просто самые дешевые билеты. А у Сергея есть настоящий домашний кинотеатр! И элитарные фильмы! И квартира у него такая, какая тебе и не снилась, понял?
— Значит, ты была у него дома? — медленно сказал я. — Ну и как тебе с ним?
— Уж лучше, чем с тобой! Ты ему и как любовник в подметки не годишься, вот так! Иди, утешайся со своей Катей, она ведь так хорошо умеет утешать, да? Вот и катись теперь к этой ненормальной! Убирайся! — Анжелика распахнула дверь комнаты.