— Это я виновата, — тихо ответила Катя. — Я просила ее не говорить тебе. И из-за меня ты опустился.
— Не вини себя, — горячо возразил Константин, — ведь прежде всего, я виноват в том, что все так получилось. Анжелика тогда пришла ко мне, выбросила все бутылки, взялась за меня, переговорила с Витькой, и меня снова взяли на работу в фирму.
— Ты должен был жить, — сказала Катя. — Ты поступил так, как должен был поступить. Со мной или без меня, но жить надо было. Если б я только знала, что ты будешь все вот так переживать, я… я, наверное, пришла бы к тебе. Но тогда во мне взыграла гордость. Да к тому же я свято верила в то, что, обидев меня один раз, ты сделаешь это снова. Вот почему я не пришла, предпочла убежать далеко-далеко, в другую страну, как видишь. Однако какой смысл сейчас говорить об этом?
Константин горько усмехнулся.
— Знаешь, — сказал он, — когда я узнал, что Катя Спрингс — это ты и что ты замужем, я прямо-таки возненавидел твоего мужа, заочно, ни разу его в глаза не видя. Все думал: вот встречусь с тобой, попрошу у тебя прощения за все то, что между нами случилось, и отобью свою любимую у любого, кто окажется на нашем пути. Но ты стала другой, а твой муж — не «любой», Катя. Он прекрасный человек, я понял это, когда встретился с ним. Знаешь, он попросил меня, чтобы я поберег твои чувства, чтобы не ломал тебе жизнь. И я этого не сделаю, ни за что. Сегодня мы разговариваем о прошлом, а потом твои концерты закончатся, тебе предложат что-нибудь другое, наши пути разойдутся навсегда. И мы никогда не сломаем друг другу жизнь. Сегодня мы просто стараемся склеить осколки, не более того.
— «Простым стеклом была моя любовь», — тихонько сказала Катя. — Все-таки по-роковому верно у нас с тобой получилось, все, как в этой песне. А я так этого боялась.
— Но теперь ты вполне счастлива, правда?
— Да, Стэнли — очень хороший человек. Мне жаль, что ты с Анжеликой не так счастлив, как я со Стэнли.
— А ты счастлива? — прямо спросил ее Константин.
Катя не ответила, только сильнее прижалась к его плечу, закрыла глаза. Сегодня она вновь чувствует его тепло, как раньше, но это в последний раз.
— И почему жизнь — такая тяжелая штука? — сказала она, ни к кому не обращаясь, будто бы про себя.
— Не знаю, — задумчиво произнес Константин. — Считаешь, что все хорошо, а потом вдруг оказываешься лицом к лицу с чем-то страшным, совершенно один и беззащитен.
— Ты не один, — мягко ответила Катя, обнимая его.
Они посмотрели в глаза друг другу.
— Я люблю тебя, — тихо сказал Константин.
Их губы встретились. Несмотря на время и расстояние, несмотря на все, что им препятствовало, они снова обрели друг друга. Единственное, что им хотелось — продлить этот миг до бесконечности, а если не до бесконечности, то хотя бы настолько, чтобы они успели ощутить тепло друг друга, прежде чем разъединиться, наверное, навсегда. Ее руки легли ему на плечи, его губы коснулись ее шеи. Оба чувствовали, что земля уходит из-под ног…
Наверное, в дверь стучали уже давно, но они не сразу услышали. А услышав, отпрянули друг от друга, как будто только сейчас поняли, что с ними происходило. Катя наскоро поправила волосы и открыла дверь.
В дверях стоял Рей Сторм. Он смотрел на Катю и Константина как-то странно.
— Рей, — начала Катя, поймав его взгляд, — это вовсе не то, что ты думаешь.
— Теракт, — сказал Рей. В руке у него было зажато несколько газет, которые он почему-то купил, хотя и не знал ни слова по-русски.
— Что? — переспросила Катя. — Какой теракт? Ты хочешь, чтобы я перевела тебе статью про какой-то теракт?
Она взяла газеты из рук Рея.
— Всемирный торговый центр… В него врезался самолет, — еле выговорил Рей побелевшими губами.
Несколько минут Катя стояла и непонимающе смотрела на него.
— Что случилось? — спросил Константин, подойдя ближе. — Катя, что с тобой?
Не сказав ни слова, она вдруг медленно осела на пол. Газеты рассыпались у ног.
— Ну, как она? — спросили в один голос, но на разных языках Рей и Константин, когда из номера вышла полная женщина в белом халате с неприятным лицом.
Врач покачала головой.
— Тяжелое нервное потрясение, — ответила она, обращаясь к Константину, поскольку не понимала, на каком языке и что лопочет тот «хвостатый» парень в кожаных штанах. — Я ей укол сделала, транквилизатор, теперь спит. Для нее это сейчас будет лучше. Чем же вы ее так обидели? — с укоризной сказала врач. — Вечно из-за мужиков, вроде вас, бабы страдают.