В этот вечер Уорд повествовал о сирийце Неемане, о том, как он похвалялся реками своей земли — Аваной и Фарфаром, в суетной гордости полагая, что они превосходят целительные воды Иордана, — из чего следовала мораль, что он, Уорд, является хранителем и стражем истинных вод иорданских, а несчастные самодовольные мальчики обречены на верную погибель, если только не прибегнут к его заступничеству.
Джордж с этих пор дал волю саркастичности, которую, быть может, унаследовал от деда, — в тех случаях, когда тихий и умный мальчик прибегает к подобному оружию, он может отравить существование всей семье. Джордж подхватывал напыщенные сентенции Уорда и выворачивал их наизнанку, так что молодой священник, вне себя от ярости, чуть не давился самыми вкусными блюдами и не мог воздать должное обильному обеду. Госпожа Эсмонд гневалась на старшего сына — и особенно потому, что Гарри громко хохотал над его шутками. Упрямый мальчишка бросал ей вызов, оскорблял и высмеивал ее полномочного представителя и портил ее младшею сына! И госпожа Эсмонд решилась на отчаянную и злосчастную попытку сохранить свою власть.
Близнецам было тогда четырнадцать лет; Гарри и ростом и силой намного превосходил брата, который отличался хрупкостью сложения и на вид казался моложе своего возраста. В те дни палочный метод был признанным способом убеждения. Сержанты, школьные учителя, надсмотрщики над рабами всегда были готовы пустить в ход трость. Мистер Демпстер, шотландец-гувернер маленьких виргинцев, не раз задавал им порку в те дни, когда еще был жив их дед, и Гарри в особенности настолько привык к этому наказанию, что не придавал ему ни малейшего значения. Но во время междуцарствия, наступившего после кончины полковника Эсмонда, трость оказалась в небрежении, и молодым каслвудским джентльменам была предоставлена полная свобода. Однако теперь, когда несчастная мать убедилась, что юные мятежники восстают против ее власти и власти избранного ею помощника, она решила принудить их к повиновению силой. И посоветовалась с мистером Уордом. Сей молодой, атлетически сложенный педагог без труда отыскал главу и стих, оправдывающие путь, который ему хотелось избрать, — впрочем, в ту эпоху никто не сомневался в полезности телесных наказаний. Мистеру Уорду жизнь в Каслвуде пришлась очень по вкусу, и, надеясь утвердиться там, он вначале всячески льстил мальчикам. Но они смеялись над его лестью, презирали его за дурные манеры и вскоре начали открыто зевать на его проповедях, — чем милостивее была с ним их мать, тем меньше нравился он им, и к этому времени наставник и его воспитанники уже искренне ненавидели друг друга. Миссис Маунтин, верный друг близнецов — и особенно Джорджа, с которым, по ее мнению, мать обходилась очень несправедливо, — предупреждала мальчиков, что против них готовится что-то недоброе, и просила их быть осторожнее.
— Уорд так и расстилается перед вашей маменькой. Просто сил нет слушать, как он льстит и как чавкает — мерзкий пролаза! Будьте осмотрительны, бедненькие мои, хорошенько учите уроки и не сердите своего учителя. А то быть беде, я это верно знаю. В прошлый вторник ваша маменька говорила о вас с майором Вашингтоном, когда я вошла в комнату. Не нравится мне этот майор Вашингтон, сами знаете. И нечего говорить "ну, Маунти!", мистер Гарри. Ты ведь всегда стоишь за своих друзей.
Майор, конечно, и высок, и красив, и, может быть, отличный человек, да только, на мой взгляд, ведет он себя как старик, а не как молодым людям положено. Вот ваш папенька, голубчики мои, и мои бедняга Маунтин, когда были прапорщиками в полку Кингсли, успели покуралесить — было бы им чем помянуть молодость. А скажите-ка, чем ее майор Вашингтон помянет? Ничем! Ну, так в прошлый вторник вхожу я в гостиную, а он там с вашей маменькой беседует — и я знаю, говорили они про вас, потому что он сказал: "Дисциплина есть дисциплина, и ее необходимо поддерживать. Распоряжаться в доме может только один человек, и у себя, сударыня, вы должны быть полной хозяйкой".
— Он и мне говорил то же самое! — воскликнул Гарри. — Он сказал, что не любит вмешиваться в чужие дела, но что наша матушка очень рассержена — вне себя от гнева, сказал он, и просил меня слушаться мистера Уорда, а главное, уговорить Джорджа, чтобы он его слушался.
— Пусть майор Вашингтон распоряжается в своем доме, а не в моем, надменно произнес Джордж. И все предостережения, вместо того, чтобы пойти ему на пользу, только укрепили его упрямство и высокомерие.
На следующий же день разразилась буря ж кара обрушилась на главу маленького мятежника. Во время утренних занятий между Джорджем и мистером Уордом вспыхнула ссора. Мальчик вел себя очень дерзко без всякой на то причины. Даже брат, всегда готовый встать на его сторону, вмешался и сказал, что он не прав. Мистер Уорд сдержался — загнать пробку поглубже в бутылку и подавить гнев, не дав ему сразу же воли, называется "сдержаться" — и сказал, что сообщит о случившемся госпоже Эсмонд. После обеда мистер Уорд попросил ее милость остаться и достаточно беспристрастно изложил ей суть их ссоры.
Он сослался на Гарри, и бедняжке Гарри пришлось подтвердить все сказанное учителем.
Джордж, стоя у камина под портретом деда, высокомерно заявил, что мистер Уорд говорит совершеннейшую правду.
— Быть наставником подобного ученика — нелепо, — начал мистер Уорд и произнес длинную речь, обильно уснащенную обычными ссылками на Писание, при каждой из них нераскаянный Джордж улыбался и презрительно хмыкал. В завершение Уорд обратился к ее милости с просьбой разрешить ему удалиться.
— Но прежде вы должны будете наказать этого дерзкого и непослушного ребенка! — ответила госпожа Эсмонд, которая во время филиппики Уорда приходила во все больший гнев, только усугубляемый поведением ее сына.
— Наказать! — воскликнул Джордж.
— Да, сударь, наказать! Если ласки и увещевания бессильны против твоей гордыни, придется научить тебя послушанию другим способом. Я наказываю тебя сейчас, непокорный мальчишка, для того, чтобы спасти от горшей кары в иной жизни! Распоряжаться в доме может только один человек, н у себя я должна быть полной хозяйкой. Вы накажете этого, упрямого негодника, мистер Уорд, как мы с вами уговорились, и если он посмеет сопротивляться, вам помогут надсмотрщики и слуги.
Вдова, несомненно, сказала что-то в этом духе, но только, с многочисленными гневными ссылками на Писание, которые смиренному летописцу воспроизводить, однако, не подобает. Постоянно обращаться к священным книгам и приспосабливать их заветы к своим целям, постоянно впутывать небесные силы в свои, частные дела и страстно призывать их к вмешательству в собственные семейные ссоры и неприятности, претендовать на близкое знакомство с помыслами и путями небес, которое позволило бы грозить ближнему своему их громами, и точно знать судьбу, уготованную провидением и этому нечестивцу, и всем другим, кто смеет не соглашаться с вашим непогрешимым мнением, — вот. чему научил нашу простодушную вдову ее молодой и неукротимый духовный наставник, но не думаю, чтобы наука эта принесла ей большое утешение.
Во время обличительной речи своей матушки, — и, возможно, вопреки ей, Джордж Эсмонд вдруг почувствовал, что был не прав.
— "Распоряжаться в доме может только один человек, и вы должны быть хозяйкой" — я знаю, кто первый сказал эти слова, — мысленно произнес он, бледнея, — и... и... я знаю, матушка, что вел себя с мистером Уордом очень дурно.
— Он сказал, что виноват! Он просит прощения! — воскликнул Гарри. Молодец, Джордж! Ведь этого достаточно, верно?
— Нет, этого недостаточно! — вскричала миниатюрная дама. — Непокорный сын должен понести кару за свою непокорность. Когда я упрямилась в детстве, — что иногда случалось до того, как мой дух переменился и исполнился смирения, — маменька наказывала меня, и я покорно терпела наказание. Того же я жду и от Джорджа. Прошу вас исполнить ваш долг, мистер Уорд.
— Погодите, маменька! Вы не понимаете, что вы делаете, — сказал Джордж в чрезвычайном волнении.
— Я знаю, неблагодарный, что тот, кто жалеет розги, губит свое чадо, ответила госпожа Эсмонд, присовокупив еще несколько подобных же афоризмов. Джордж слушал ее, весь бледный, с отчаянием в глазах.