Теодор приложил Альтаира об стену несколько раз, разбил губы и нос. Альтаир пытался драться, физически он сильнее, но покровитель Доминика заменял недостаток силы ловкостью. Альтаир очутился на полу.
Теодор наклонился к нему.
— Еще раз приблизишься к Доминику — убью.
Альтаир оскалился. И закономерно получил по зубам.
— Откуда… — Доминик с трудом поднялся на локтях. Что вообще произошло? Откуда Тео узнал?
— Я не идиот, Никки. Я сразу понял: ты заботишься о ком-то. Вычислить о ком — нетрудно. Только… — он сделал паузу. Пнул Альтаира. Потом отвернулся и помог Доминику встать. — Только не всем стоит помогать, Никки. Эта мразь не заслуживает твоей жалости.
— Тео, я… — Доминик стер кровь с губ. Спазмы размякли. Он хлюпал носом и прижимался к своему — в который раз! — спасителю.
— Знаю. Хотел как лучше, — он закинул руку Доминика себе на плечо, — Я ни в чем тебя не обвиняю. Меньше всего, в том, что ты способен сочувствовать эдакой неблагодарной сволочи. Просто… не надо больше. Если он сдохнет, мир ничего не потеряет. Наоборот, очистится.
Доминика тянуло спорить, доказывать — Альтаир не плохой, попал в беду и только, но доводы были блеклыми и жухлыми, а в груди тянуще болело. Поэтому он всхлипнул еще пару раз и позволил увести себя.
'Забыть. Забыть все, что произошло. Альтаир… прости. Я не хотел, чтобы так закончилось'.
Доминик практически не говорил до следующего утра, поначалу ссылаясь на боль в поломанных ребрах, но и после действия регенератора не вымолвил и десяти слов.
Теодор не трогал его.
А на следующее утро все вернулось на круги своя, словно вместе с солнцем совершив ежесуточный круговорот.
Об Альтаире не вспоминали.
*
Обдало жаром, иссушающим и колючим — песчаной бурей с жестяной стружкой вместо песка. Доминику пришлось силком заставить себя приоткрыть потайную дверь.
Едва он ступил на шаткий мостик — закружилась голова. От обезвоживания: механическое пекло по-вампирьи высасывало влагу из тканей.
Мостик с единственным рычагом болтался на четырех довольно тонких цепях, Доминик сомневался, выдержит ли ненадежная конструкция двоих. А внизу клацали и вертелись мясорубки-шестерни, похожие на стаю огнедышащих драконов.
Доминик заметил Альтаира. Вокруг было шумно от лязга железа, пришлось окликнуть во весь голос.
Альтаир оторвался от рычага. Убрал руки — Доминик заворожено отметил прижаренные полоски кожи. Пахло горелым мясом.
Альтаир шагнул к нему, раскачивая мостик, Альтаир протягивал руки — заново покрытые язвами и ожогами; он напоминал зомби. Доминик прижался к горячей стене, но не испугался. Подкатила знакомая тошнота и брезгливая жалость от вида глубоких ран, червей и болезненного лица с глубоко запавшими глазами. Альтаир выглядел хуже, чем в первую встречу.
Прошла всего-то неделя.
— Какого дьявола ты явился? — прохрипел Альтаир. Зубы у него искрошились, точно у старика. Доминика передернуло. — Какого дьявола ты ЯВИЛСЯ СЮДА?
Мускулы проступили сквозь кожу, точно у выкидыша — Альтаир схватил Доминика за воротник, подтолкнул к перилам. Дрогнула бездна. Внизу — шестеренки, огонь и смерть.
Альтаир вытащил его — испуганного и несчастного; Доминик подумал — бывшему элитнику так проще. Ужас объединяет, они наравне.
— Я пришел к тебе, — переведя дух, проговорил он.
— Зачем? Мало твой любовник меня приложил? Посмеяться хочешь?!
Доминик отодвинулся от перил. Он опасался высоты самой по себе, а уж здесь…
— Нет, Альтаир. Я по-прежнему хочу помочь тебе. Только… я не могу сделать то, о чем ты говорил, — Доминик сглотнул. — Но…
Альтаир уставился на него, будто на диковинное насекомое. Долго молчал, и Доминику чудилось — считывает мысли, текстом со стереоэкрана.
'Ты странный', - так говорил Тео. Не только он? — 'Ты действительно странный. Не в то время и не в том мире родился. Тебя невозможно понять с помощью обычной логики'.
Судить не Доминику.
— Помочь мне? — переспросил Альтаир.
— Именно, — Доминик попробовал вздохнуть, но раскаленный до плазменной консистенции воздух ожег легкие; он закашлялся. Альтаир склонился к нему. Выжидал.
Неделю, подумал Доминик, неделю я мучился и выдумывал, как бы тебя спасти. Опять обманывал Теодора.
— Иногда на мессы приходят дочери Королевы, — сказал он. — Они приезжают одни, после мессы их обычно сопровождает кто-то из рабов до мувера. Но сами муверы и выход практически не охраняются.