Доминик озирался, слегка удивленный: апартаменты Королевы представлялись всегда чем-то между усыпальницей, будуаром и потаенным садом, где поют райские птицы и танцуют цветочные эльфы.
Просторная комната в строгих серых тонах, переполненная компьютерами и датчиками, мониторами и навигационными панелями, более подходящая под рабочую станцию каких-нибудь техников средней руки… это и есть покои Королевы?
Сама Она теперь стояла вполоборота, и кинжал-жезл по-прежнему торчал в груди, да, Доминик не промахнулся, попал в десятку. Но умирать Королева не собиралась.
Божества бессмертны…
Вычурные одежды чересчур громоздки для 'рабочей станции', и Королева медленно избавлялась от них.
Доминик наблюдал заворожено, словно вернулся в начало времен и стал свидетелем сотворения мира.
— Что… что это значит?! — не выдержал он.
Шелохнулись тяжелые бархатные 'крылья' — Королева пожала плечами.
— Ты пришел убить меня. Ты решился.
— Я… — Доминика охватил стыд, будто его рот и глаза запечатали живой ртутью, он задохнулся на долю секунды. — Я служил Тебе… Но Королева, почему Ты так поступила с Теодором?! — он сорвался на фальцет, — Только из-за того, что он спас не хозяйку, а меня? Но он любил меня, понимаешь! Иначе не мог бы поступить… А Ты ненавидишь нас… но мы Твои дети. У Тебя есть не только дочери, Королева. Сыновья тоже.
— Это все, дитя? — Королева явно передразнивала его. Она нагнулась, видимо отвязывая какое-то очередное приспособление, и кинжал в груди накренился. По спирали протекла и густо разбилась о пол капля.
'Я попал…я убил ее? Но…?'
Доминик шагнул ближе.
— Почему Ты ненавидишь нас?
— Ты считаешь, что я благоволю только дочерям, дитя? — Королева улыбалась под маской, улыбался ее голос, интонация и жесты.
Доминик набрал воздуху — продолжать спорить, доказывать. Он ведь прав, Королева испокон века даровала власть и могущество лишь дочерям, заставляя сыновей пресмыкаться. Доминик хотел напомнить о Материнской Планете, о временах, когда мужчина и женщина составляли полноправное целое; о самых древних мифах про Адама и Еву.
Но Доминик молчал; думал о Теодоре. С ним принял бы — и принимал — рабскую участь, не желая другого.
Альтаир прав. Они покорные животные, что бесятся исключительно когда их лишают партнера по постели.
Доминик закусил губу.
Пусть все закончится, повторял он мысленно, просто закончится и все.
Тем временем ткани-оригами устлали бесцветный кафельный пол, подобно трупам застреленных воронов. Доминик пялился в темноту распластанных одежд, не смея взглянуть на обнаженную Королеву.
'Зачем Ей это? Она желает…воспользоваться мной, как Гвендолин?'
Глупо. Королева — вечная девственница. Тело для Нее не более чем способ появляться воплощенной перед подданными.
— Ну же, — усмехнулась Королева, и Доминик не смел ослушаться.
Он, не мигая, уставился на Королеву. Отступил. Потом рывком, точно киборг, у которого замкнуло пару микросхем, прикрыл руками рот.
— Ты… ты мужчина?
Идиотская фраза. Ничего умнее не пришло в голову.
Мужчина. Высокий, стройный до болезненной худобы мужчина, тело его выглядело многократно восстановленным при помощи различных препаратов продления жизни. Поэтому и кинжал не причинил особого вреда — его облепило, будто мокрым силиконом. Сухая и желтовато-бледная, словно у мертвеца, кожа плюс полное отсутствие волос на голове, лице, конечностях — даже на лобке — делали этого… человека… почти отталкивающим, и все-таки было в нем нечто…
Королевское, предположил Доминик. Инфернальное тоже. И, как ни странно, бесполое — несмотря на очевидные половые признаки.
— Кто ты? — Доминик встретился взглядом с тем, кто именовал себя Королевой. Глаза его были бесцветными, оттенка маски и серебристых свечей зала, а подвижный рот кривился в жутковатой ухмылке. В руках держал бесполезный теперь жезл, неглубокая ранка стянулась.
'Я не убил ее… его', - Доминик вздохнул. Миссия провалена.
— Хозяйка этого мира, — подчеркнул женский род, — Королева.
— Но ты…
— Не совсем женщина. Не более чем ты. Разумеется.
Доминик сжал запястьями виски. Першило в трахее — то ли закашляться, то ли зарыдать. Сердце гулко барабанило где-то в животе.
Понимание оборвалось, точно канат скалолаза — и его разум, представления о мире рухнули на острые скалы. Вдребезги.
— Почему? — простонал он, — почему… так?!
— Я же сказала, что ты узнаешь все, от начала и до конца, — 'Королева' оделась/оделся в подходящие скорее для техника брюки и свободную рубашку с длинными рукавами. Перешагнул распластанные на полу одежды. Доминик последовал, случайно задел маску — она беспомощно брякнула под ногами. Доминика продернула дрожь.